Голубовская, Надежда Иосифовна

Надежда Иосифовна Голубовская
Основная информация
Дата рождения	30 августа 1891(1891-08-30)
Место рождения	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти	5 декабря 1975(1975-12-05) (84 года)
Место смерти	Ленинград, РСФСР, СССР
Годы активности	1915—1975
Страна	Российская империя Российская империя→ СССР СССР
Профессии	пианистка,</br>клавесинист,</br>педагог
Инструменты	фортепиано
Жанры	Академическая музыка
Награды

Надежда Иосифовна Голубовская (30 августа 1891, Санкт-Петербург — 5 декабря 1975, Ленинград) — российская пианистка, клавесинистка и музыкальный педагог. Заслуженная артистка РСФСР (1937).

Родилась в Санкт-Петербурге. Общее образование получила в женской гимназии Петришуле (1900—1907). Окончила Санкт-Петербургскую консерваторию (1914), ученица Александры Розановой и Сергея Ляпунова; считается, что на выпускном экзамене Голубовская была главной соперницей Сергея Прокофьева за высшую награду выпускнику — медаль имени Антона Рубинштейна. В 1923 году на протяжении трёх месяцев стажировалась в Берлине, изучая игру на клавесине.

Выступала с 1915 года. В 1917 году дала первый сольный концерт, в рецензии на который отмечалось:

…много тонкой поэзии, живого чувства; большая ритмическая чёткость сочетается с эмоциональной страстностью и нервностью. — Вячеслав Каратыгин, музыкальный критик

Одновременно выступала как аккомпаниатор — в частности, с певицей Зоей Лодий и скрипачом Михаилом Рейсоном.

В 1930-60-е годы был сделан ряд записей Голубовской, преимущественно по радиотрансляциям, — в том числе концерт № 23 и ряд сольных произведений В. А. Моцарта, соната № 3 Ф. Шопена, произведения Ж. Ф. Рамо, Д. Скарлатти, Г. Ф. Генделя. В послевоенные годы, однако, Голубовская уделяла преимущественное внимание педагогической работе — впрочем, мемуаристы вспоминают о её частых летних концертах в Тарусе.

Огромный вклад внесла Голубовская в советскую фортепианную педагогику. С 1920 года она преподавала в Ленинградской консерватории (с 1935 года профессор), где воспитала многих концертирующих пианистов; среди них Н. Щемелинова, В. Нильсен, М. Карандашева, А. Угорский, Г. Тальрозе, Е Шишко. В 1941—1944 годах Голубовская была заведующей фортепианной кафедрой Уральской консерватории, а с 1945 по 1963 год — консультантом Таллиннской консерватории.

Очерк жизни и творчества Голубовской опубликовала в 1978 г. её ученица Е. Бронфин.

Избранные труды

• «Искусство педализации» (Л., 1967)
• Голубовская Н. И. Искусство исполнителя. — СПб.: Композитор-Санкт-Петербург, 2007. — 486 с. — 1000 экз. — ISBN 5-7379-0283-8.
• Голубовская Н. И. О музыкальном исполнительстве. — Л.: Музыка, 1985. — 143 с. — 22 000 экз.

Ссылки

• Бронфин Е. Ф. Н. И. Голубовская — исполнитель и педагог. — Л.: Музыка, 1978. — 135 с. — 10 000 экз.

Отрывок, характеризующий Голубовская, Надежда Иосифовна

– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.