Гринберг, Александр Зиновьевич
Поделись знанием:
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
| Александр Гринберг | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна | |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Архитектурный стиль | |
Александр-Исаак Зиновьевич Гринберг (1881, Одесса, Российская Империя —1938, Москва, СССР) — русский и советский архитектор.
Биография
Александр Зиновьевич Гринберг родился в Одессе. В 1911 году окончил Академию художеств. В 1923 году совместно с Моисеем Гинзбургом участвовал в конкурсе на проектирование Дворца Труда в Москве. В 1925 году получил первую премию в конкурсе на здание Центрального телеграфа в Москве. Получил первую премию (совместно с Б. Великовским) на конкурсе на здание губисполкома в Брянске (построен в 1926—1928 гг.). В 1927 году выиграл закрытый конкурс на проектирование окружной больницы в Новосибирске, проект также был осуществлён. Входил в возглавляемую Алексеем Щусевым группу, работавшую над проектом здания Наркомзема. Стал известен благодаря своим работам 1920-х годов.
Был членом Ассоциации новых архитекторов (АСНОВА), после 1928 года — Объединения архитекторов-урбанистов (АРУ), с 1930 года — Московского областного отделения Всесоюзного архитектурного научного общества (МОВАНО).
Построил Дом Советов в Горьком (начало 1930-х), окружную больницу в Ростове-на-Дону, республиканскую больницу в Махачкале.
С 1930 по 1933 г. работал над проектом Дома науки и культуры для Новосибирска (ныне — Новосибирский театр оперы и балета). Проект, выполненный в стиле конструктивизма, был подвергнут резкой критике и несколько раз переделывался другими архитекторами.
По проектам Гринберга построены университет в Йошкар-Оле (1936), речной вокзал в Перми (1940). После лета 1933 года участия в проектировании практически не принимал.
Творчеству архитектора и по сей день посвящены лекции в Гос. музее им. арх. Щусева[1].
Основные проекты и постройки
- Конкурсный проект Контрактового дома в Киеве. 1911– 1912. При участии студента Академии художеств М. Д. Фельгера. Четвертая премия
- Конкурсный проект здания уездной Земской управы в Константинограде (ныне Красноград). 1912. Третья премия
- Конкурсный проект застройки территории Тучкова Буяна в С.-Петербурге зданиями для выставок и съездов. 1912. Приобретен
- Проект Пролетарского дома в память Второго конгресса III Интернационала в Саратове. 1920–1922. Осуществлён частично, разобран в 1931 г.
- Конкурсный проект Дома советов в Брянске. 1924. При участии Б. М. Великовского. Первая премия. Осуществлён
- Проект жилого дома горсовета в Брянске. 1927.
- Проект Дома советов в Клинцах. 1927.
- Проект дома-коммуны в Клинцах. 1927.
- Жилой дом кооператива «Медсантруд» в Москве (ул. Покровка, 41). 1927. При участии В. К. Кильдишева.
- Конкурсный проект Центрального телеграфа в Москве. 1925. Первая премия
- Конкурсный проект Народного дома имени В. И. Ульянова-Ленина в Иваново-Вознесенске. 1924–1925. При участии Я. И. Райх и Д. Ф. Фридмана.
- Конкурсный проект Дворца труда в Ростове-на-Дону. 1925. При участии студента Московского высшего технического училища А. В. Власова. Четвертая премия
- Конкурсный проект Дворца труда в Екатеринославе. 1925. При участии студента Московского высшего технического училища. Вторая премия
- Проект Республиканской больницы в Махачкале. 1928. При участии М. Я. Гинзбурга. Осуществлён
- Областная больница на 400 коек в Ростове-на-Дону (ныне Городская больница № 1 им. Н. А. Семашко). 1926–1927. А. З. Гринберг, П. А. Голосов и Л. А. Ильин (генплан)
- Конкурсный проект Окружной больницы в Новосибирске. Туберкулезный корпус. 1927. При участии Н. В. Гофмана-Пылаева и А. Г. Климухина. Первая премия. Осуществлён
- Проект Дома советов в Нижнем Новгороде (Горький). 1929–1931 Осуществлён
- Проект Дома советов в Туле. 1930.
- Конкурсный проект Центрального железнодорожного вокзала в Нижнем Новгороде (Горький). 1931. При участии М. Т. Смурова.
- Дом советов в Дзержинске. 1929–1932.
- Проект Синтетического театра панорамно-планетарного типа Дома культуры и науки в Новосибирске. 1929–1933. При участии М. И. Курилко и Т. Я. Бардта. Осуществлён с изменениями
- Проект гостиницы горсовета в Нижнем Новгороде (Горький). 1931–1935. Осуществлён с изменениями
- Конкурсный проект Всероссийского Коопстрахсоюза в Москве. 1928. При участии А. В. Щусева. Осуществлён с изменениями
- Здание Наркомзема в Москве. 1928–1933. При участии А. В. Щусева, Д. Д. Булгакова, И. А. Француза и Г. К. Яковлева
- Конкурсный проект расширения Всесоюзного коммунистического университета им. Я. М. Свердлова в Москве. 1930. При участии Н. Я. Тихомирова. Осуществлён с изменениями
- Кинотеатр в Нижнем Новгороде (Горький). 1937.
- Речной вокзал в Перми (Молотов). 1932–1940. При участии Л. В. Гегарда и Р. М. Милеги.
Напишите отзыв о статье "Гринберг, Александр Зиновьевич"
Примечания
- ↑ [www.muar.ru/lectures/2011/grinberg.htm Александр Зиновьевич Гринберг]
Литература
- Баландин С. Н., Баландин В. С. Новосибирск: что остаётся в наследство? — Новосибирск: Новосибирское книжное изд-во, 1990. — С. 36-38.
- Баландин С. Н. Гринберг Алексей Зиновьевич // Энциклопедия Новосибирска. — Новосибирск: Новосибирское кн. изд.-во, 2003. — С. 237.
- Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда. Приложение, именной указатель. — М.: Стройиздат, 2001. — С. 21.
- Игорь Казусь. Художник-архитектор Александр Гринберг. Альманах «Тектоника плюс» № 1. 2012, Саратов. Стр. 101 – 119
Ссылки
- [prosib.info/stat.php?tab=tema&id=81 Строители оперного // Проект Сибирь. — 2005. — № 22.]
- [www.snor.ru/?an=pers_214 Гринберг Александр-Исаак Зиновьевич]
- [www.muar.ru/lectures/2011/grinberg.htm Александр Зиновьевич Гринберг]
- [www.rujen.ru/index.php/ГРИНБЕРГ_Александр-Исаак_Зиновьевич Гринберг Александр-Исаак Зиновьевич]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?: |
Отрывок, характеризующий Гринберг, Александр Зиновьевич
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.
Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.
Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
