День независимости Эстонии

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

День независимости Эстонии (эст. Eesti Vabariigi aastapäev) — государственный праздник Эстонии, отмечаемый ежегодно 24 февраля в честь принятия в Таллине Декларации о независимости Эстонии в 1918 году, что принято считать датой образования Эстонской республики.

История

Днём независимости как одним из важнейших государственных праздников принято считать день, когда было начато строительство национального независимого государства. Помимо 24 февраля для празднования Дня независимости Эстонии используются и предлагаются ^[кем?] другие даты в истории Эстонии.

28 ноября 1917 года

28 ноября 1917 года на собрании Земского совета Эстляндии в замке Тоомпеа данный совет провозгласил себя органом власти в Эстляндской губернии и призвал к выборам в Эстонское Учредительное собрание.

23 февраля 1918 года

23 февраля 1918 года в Пярну был обнародован Манифест ко всем народам Эстонии из которого следовало, что Эстония является независимым демократическим государством.

24 февраля 1918 года

24 февраля 1918 года Манифест ко всем народам Эстонии был обнародован в столице республике, в городе Ревель, ныне Таллинн

23 июня 1919 года

23 июня 1919 года в Освободительной войне эстонские войска во время битвы под Вынну победили немецкую дивизию. Данное событие празднуется в Эстонии как День Победы.

2 февраля 1920 года

2 февраля 1920 года между Эстонской республикой и Советской Россией был подписан Тартуский мирный договор, согласно которому Эстония впервые в своей истории стала независимым государством де-юре.

8 мая 1990 года

8 мая 1990 года Верховным советом Эстонcкой ССР был принят закон об «Эстонской символике» согласно которому государственными цветами Эстонии являются синий, чёрный и белый. Были приняты параграфы 1,2,4,5 и 6 Конституции Эстонии образца 1938 года. Первый из них гласит, что «Эстония - самостоятельное и независимое государство, верховенством власти которой является её народ». Предложенные Москвой попытки сохранить Советский союз на основе конфедеративного соглашения эстонским руководством были отвергнуты.

20 августа 1991 года

20 августа 1991 года в Таллин прибыли отряды Псковской десантной дивизии. Добровольцами были организована охрана Тоомпеа и теле-радидома. Народным фронтом Эстонии на Площади Свободы был организован митинг, требованием которого была независимость Эстонии. В тот же день, поздно вечером в 23:02, Верховный совет Эстонии вкупе с руководством Эстонского комитета принял согласованное решение «О независимости Эстонского государства и создании Конституционной ассамблеи», подтвердив тем самым восстановление независимости Эстонии. Данная дата является в Эстонии государственным праздником.

• [www.ra.ee/dgs/browser.php?tid=68&iid=110701828098&img=era0031_006_0000058_00005_t.jpg&tbn=1&pgn=1&prc=30&ctr=0&dgr=0&lst=2&hash=2a81af08e7cd705f1c7d4f7653060751]
• [www.ra.ee/dgs/browser.php?tid=68&iid=110700200563&img=era0031_001_0000013_00082_t.jpg&tbn=1&pgn=5&prc=30&ctr=0&dgr=0&lst=2&hash=7d1084a8f18402e754e215f5859ce616]
• [www.ra.ee/dgs/browser.php?tid=68&iid=110701828098&img=era0031_006_0000058_00005_t.jpg&tbn=1&pgn=1&prc=30&ctr=0&dgr=0&lst=2&hash=2a81af08e7cd705f1c7d4f7653060751]

Отрывок, характеризующий День независимости Эстонии

– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.