Джефферсон, Маршал

Маршалл Джефферсон Marshall Jefferson
Полное имя	Marshall Julius Jefferson
Дата рождения	19 сентября 1959(1959-09-19) (64 года)
Место рождения	Чикаго, США
Страна	США США
Профессии	Музыкант, диджей, продюсер, композитор
Жанры	Чикаго-хаус Дип-хаус Эйсид-хаус
Псевдонимы	Hercules, Virgo, Probe-One, Sleezy D
Коллективы	Virgo, Truth (2), Umosia, Mood Life, On The House
Сотрудничество	Рон Харди, DJ Pierre, Keith Thompson, Adonis
Лейблы	Trax Records, MCA Records, D.J. International, Amazon US
[www.usbrecords.com www.usbrecords.com]

Ма́ршалл Дже́фферсон (англ. Marshall Jefferson; род. 19 сентября 1959 в г. Чикаго, США) — один из наиболее известных диджеев и музыкантов направления хаус, автор «гимна хаус-музыки» «Move Your Body». Наряду с Фрэнки Наклзом и Ларри Хёрдом считается одним из основателей данного направления, а также пионером в области эйсид-хауса.

Биография и начало карьеры

Родился будущий «крёстный отец хауса» в Чикаго, в семье офицера полиции и школьной учительницы. В пору юности увлекался тяжелой музыкой, в частности слушал Black Sabbath, Deep Purple и другие группы, игравшие хеви-метал. Первоначально связывать свою жизнь с музыкой он не собирался, а хотел избрать для себя мирную профессию бухгалтера. Однако, уже будучи студентом третьего курса, он всерьёз увлекается клубной культурой. Увлечение это вскоре доходит до того, что Маршалл бросает учёбу в университете и устраивается работать на почту. Побывав в легендарном чикагском клубе Music Box и пообщавшись с одним из его резидентов, Роном Харди, он окончательно понимает, что его призвание — это музыка. Взяв в банке кредит на серьёзную сумму, он покупает себе необходимое оборудование: синтезаторы Roland JX8P и Roland TB-303, драм-машины Roland 707, 909 и 808 и студийный магнитофон Tascam. Однако что делать с этой звукозаписывающей мини-студией, Маршалл не имел ни малейшего понятия. Впрочем, отсутствие навыков не могло сбить ту увлечённость и тот энтузиазм, с которым он принялся делать первые эксперименты в написании музыки. Более-менее разобравшись, что к чему, он начинает импровизировать, пытаясь написать что-нибудь в духе Джесс Сондерс (англ. Jesse Saunders) и Джейми Принсипл (англ. Jamie Principle), чей стиль очень импонировал Маршаллу. Дав послушать свои первые записи Рону Харди и заручившись его поддержкой, он с воодушевлением продолжил любимое дело. В 1985 на лейбле Virgo Records выходит его первый релиз «Go Wild Rhythm Trax», а годом позже он совместно со своим другом Sleazy D выпускает композицию «I’ve Lost Control». Оба трека становятся бесспорными клубными хитами и приносят Джефферсону определённую известность. В 1986 году выходит, наверное, самый знаменитый трек Маршалла Джефферсона — «Move Your Body», в котором впервые в истории хауса звучит пианинный проигрыш. Трек буквально взрывает местные клубы, и вскоре при содействии всё того же Харди на Trax Records выходит этот сингл, ставший культовым. Пластинка вскоре добирается до лондонских пиратских радиостанций и клубов. Английская молодёжь, которая поначалу встретила непривычные ритмы довольно холодно, вскоре тотально «подсела» на чикагский саунд, сделав Лондон второй после Чикаго столицей хаус-музыки.

Новые веяния в хаусе

Уже в ранге известного далеко за пределами Чикаго и США музыканта, Джефферсон продолжает экспериментировать со звуком. В 1987 он помогает малоизвестному в то время трио Phuture (в его состав входили DJ Pierre, Херб Джексон и Эрл Смит) выпустить трек «Acid Tracks» (первоначальный вариант названия — «In Your Mind»). Это произвело настоящую революцию на клубной сцене и дало начало новому направлению — эйсид-хаусу. «Кислотная музыка» стала набирать популярность, однако Джефферсон быстро охладел к этому стилю, посчитав его слишком скучным. Он решает вернуться к истокам, к той атмосфере которая царила в Music Box в начале 80-х, и пишет лёгкую мелодичную композицию «Open Your Eyes». Найдя такое звучание весьма интересным, Маршалл продолжает работать в данном направлении. Это направление, которое проявилось в творчестве ещё одного чикагского диджея с большой буквы — Ларри Хёрда, — вскоре выделили как поджанр и назвали дип-хаус за свой мягкий, «погружающий» стиль.

90-е годы

В начале 90-х, когда хаус находился на пике популярности, он продолжает радовать своих фанатов новыми синглами. В этот период он выпускает такие композиции, как «Lost in the Groove» (под псевдонимом Hercules), «The Jungle» (ака Jungle Wonz), «Ride the Rhythm» (Kevin Irvine) и другие, а также работает с проектом Ten City. Работая над созданием собственной музыки и помогая другим музыкантам, он в то же время не забывал и про диджеинг.

В 1992 начинает тур по Европе, и местная публика встречает его на редкость тепло, ведь хаус, который ещё недавно слушали только продвинутые английские клабберы, стал по-настоящему популярным во всём Старом свете. Отыграв во многих уважаемых клубах, он также становится резидентом крупнейшего фестиваля электронной танцевальной музыки Tribal Gathering. Эти годы Маршаллл проводит преимущественно за вертушками, нежели в студии, и только в 1997 после довольно длительного перерыва выходит его альбом под названием «Day of the Onion», а в 2001 на лейбле Amazon US выходит двухдисковая компиляция Джефферсона под названием «Welcome to the World of…». На первом диске были представлены такие культовые чикагские хиты, как «Move Your Body», прозванный «гимном хаус-музыки», «Can You Feel It» от Ларри Хёрда, «No Way Back» от Adonis и другие. Второй диск включил в себя более современные треки самых разных направлений — от драм-н-бейса до техно. Джефферсон как бы сравнивал современное звучание с тем, что было популярно в 80-х, и пытался проанализировать, что изменилось в электронной музыке за эти годы.

Вклад в музыку

Сейчас, когда многие с пеной у рта спорят, кто же стоял у истоков хауса, Маршалл Джефферсон лишь скромно улыбается: ему незачем кричать о своих заслугах. Трудно переоценить его вклад в клубную культуру, ведь это он был одним из тех, кто способствовал тому, чтобы эта музыка из андерграунда Чикаго через несколько лет приобрела десятки тысяч фанатов по всему миру. Маршалл никогда не боялся экспериментировать с формами и звучанием, и теперь, когда мы слушаем гараж или дип-хаус, техно или эйсид, мы знаем, что во всей этой музыке — частичка его души.

Дискография

Альбомы

• Day of the Onion (1997)
• Les Parrains De La House (1998)

Сборники

• This Is Other Side Records (1994)
• Real House Compilation (1996)
• Chicago House 86 — 91: The Definitive Story (1997)
• Timeless Classics (1998)
• Welcome to the World of… (2001)
• Testament Of House (2003)
• My Salsoul: The Foundations of House (2004)
• Move Your Body: The Evolution of Chicago (2005)

Синглы

• Go Wild Rhythm Trax (1985, Virgo Records)
• Open Your Eyes (1986, Chicago Classics)
• Move Your Body (1986, D.J. International)
• Ride The Rhythm (1986, Trax Records)
• The House Music Anthem (1986, Trax Records)
• Do The Do (1988, Underground)
• Dancing Flutes (1989, Westside Records)
• Move Your Body ('90 Remix) (1989, Radical Records)
• Message 2 Ron (1992, Rhythm Beat)
• Far Behind (1994, Hott Records)
• I Found You (1994, Centrestage Records)
• Sunshine N' Your Eyes (1994, Interstate)
• Jump On It / Find The Groove (1995, KTM)
• Step By Step (1995, Freetown Inc)
• 12" Of Love (1996, UCA Records)
• Mushrooms (1996, Soap Records)
• Touch The Sky (1996, Fifty First Recordings)
• Animals EP (1997, KTM)
• Feed The Lions (1998, Pleasure Music)
• Harmonize (200, Clean Cut Records)
• Clap Your Hands Anthem (2001, DJP Records)
• Sampler «6» (Music Makes Me Happy) (2001, Cleveland City Records)
• 69 % (2002, OnePhatDeeva)
• Feel Me (2005, USB Records)
• Colors EP (2006, USB Records)
• House Music (Is a Sweet Sensation) (2008, USB Records)

Ссылки

• [www.usbrecords.com Официальный сайт]
• [www.lastfm.ru/music/Marshall+Jefferson Страница на last.fm]
• [www.myspace.com/housemusicgodfather Блог на MySpace]
• [www.discogs.com/artist/Marshall+Jefferson Дискография на Discogs]
• [www.houzer.ru/article41.html Интервью для сайта houzer.ru]
• [news.topdj.ua/1453/ Интервью для украинского портала TopDJ]

Отрывок, характеризующий Джефферсон, Маршал

Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.