Диминуция

Димину́ция (лат. diminutio — уменьшение) — техника ритмической композиции и приём орнаментики в старинной музыке.

Под диминуцией как техникой ритмической композиции понимается пропорциональное уменьшение длительностей по отношению к (прежде звучавшему или нотированному в качестве модели) мелодическому оригиналу. Применялась в многоголосной музыке Средних веков и Возрождения. В изоритмических сочинениях диминуция — ритмическое уменьшение тальи к концу сочинения, обычно достигаемое путём смены мензуры (см. Мензуральная нотация). В имитационной полифонии — один из приёмов канонической техники (пропорциональный, или мензуральный, канон).

В XVI—XVII веках диминуция (синонимы: в Италии — passagio, в Испании — glosa, в Англии — division, во Франции — double) — приём орнаментики, замена оригинальной большой длительности пассажем из нот меньшей длительности (в сумме составлящих величину оригинальной длительности). Изначально диминуция была импровизационной (например, в Папской капелле в Риме), позже (в сочинениях К. Меруло, Дж. Габриели и А. Габриели, А. Кабесона и др.) выписывалась в нотах.

Литература

• Холопов Ю. Н. Канон. Генезис и ранние этапы развития // Теоретические наблюдения над историей музыки. Москва: Музыка, 1978, с. 127—157.
• Сапонов М. А. Мензуральная ритмика и её апогей в творчестве Гильома де Машо // Проблемы музыкального ритма. Москва, 1978.
• Garden G., Donington R. Diminution // The New Grove Dictionary of Music and Musicians. L., N.Y., 2001.

Отрывок, характеризующий Диминуция

– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.


Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.