Дискит-Гомпа

Дискит-Гомпа
Местонахождение
Местонахождение	Индия Нубрская долина, Ладакх, Джамму и Кашмир, Индия
Дискит-Гомпа
Координаты:	34°32′ с. ш. 77°34′ в. д.34.54° с. ш. 77.56° в. д. / 34.54; 77.56
Информация о монастыре
Основатель	Чхангзем Цераб Зангпо
Дата основания	14 век
Школа	Гелуг
Посвящён	Чжэ Цонгкхапа
Число монахов	100
Архитектура	Тибетская архитектура
Праздники	Десмочхей
расположен в деревне Диску (или Дискит), центре Нубрской долины вход 20 рупий

Дискит-Гомпа или монастырь Дискит — старейший и крупнейший буддийский монастырь (класса гомпа) в Нубрской Долине, Ладакх, северная Индия.

Он относится к школе Гелуг тибетского буддизма. Гомпа основана Чхангзем Цераб Зангпо, учеником Цонгкхапы, основателя Гелуг. Монастырь был первоначально подчинён Тикси-Гомпа.

Храм Лачунг и Хундур-Гомпа расположены недалеко, последняя — ниже по дороге через мост. В монастыре статуя Майтрейя в молитвенном зале, огромный молитвенный барабан и изображения защитников учения. Выпуклый купол монастыря покрыт изображениями фресок из Ташилунпо в Тибете.

Руководство монастыря с помощью неправительственной организации (НПО) «Tibet Support Group» (Группа поддержки Тибета) организовало школу, закупила компьютеры и пригласила англоязычных учителей для обучения детей.

Популярный праздник Досмочхе или «Праздник козла отпущения» проходит в монастыре в феврале, но из-за частых снегопадов на него трудно попасть даже из Леха, поэтому его посещают в основном жители Нубрской долины.

История

Монастырь основал Чхангзем Цераб Зангпо в 14 веке. В Ладакхе правил царь Драспа Бумде (grags pa ‘bum lde) (1400—1440) и его брат, который безуспешно посягал на Нубрскую долину, которой правил местный правитель Ньигма Драспа (nyig ma grags pa). Местный правитель обратился к монахам гелугпы, чтобы построить монастырь и привезти статую Цонгкхапы в Ладакх. В правление царя Лодрос Чхогдана (blogros chog ldan) (1440—1470) правившего в западном Тибете, Панчен Лхацун — уроженец Нубрской долины — учившийся на Тибете и ставший регентом Ташилунпо и наконец вернулся в Нубру. Его мощи захоронили в Чарасе. В 1500, Ладакхом стал править Тращис Намгьял (bkra shis rnam rgyal), отразивший вторжение Мирзы Хайдера из Центральной Азии, и, после продолжительной борьбы, соединил Нубру с Ладакхом. Но даже тогда в Дискит и Хундаре оставались местные князья. Шииты-мусульмане стали селиться в долине с тех пор. Тращис Намгьял умер, и ему наследовал сын Тхеванг Намгьял (tshedbang rnam rgyal), правивший Ладакхом с 1530 и расширившим царство. В то время нубрцы стали сильно влиять на него и предупреждали от вторжений в Хор в Уйгурии, так как торговля с Яркендом была для Нубры важнее. В правление Джамсванг Намгьяла (jams dbang rnam rgyal) летописи отмечают регулярность поступлений дани царю от Нубрской долины. Царь Деидане Намгьяле (Bde-‘Idan rnam-rgyal) (1620-45) был разгромлен Балтистан и отражены Моголы. Царь был религиозен и поставил камни с написанными на них мантрой «Ом Мани Падме Хум» по всему царству. Монахи занимались начиткой Мани-тунг Чхур в Нубрской долине и других землях. В середине 18 века, Цхеванг Намгьял (tshe dbang rnam rgyal) передал монастырь Дискит Ринпоче Тикси-Гомпы и это правило действует и теперь. С тех пор, Дискит — подчинённый Тикси монастырь.

География

Монастырь Дискит стоит на холме, чуть выше поймы Шайока, на его правом берегу на высоте 3144 метра над уровнем моря. Река Нубра является притоком Шайока и течёт параллельно Инду по северной стороне Ладакхского кража. Долина относительно невысокая, поэтому в ней мягкий климат. В долине пышная растительность, и её прозвали «Сад Ладакха». Долина была когда-то частью караванного пути между Тибетом и Китаем. В долине обитает верблюд-бактриан. Она лежит за Лехом, перед перевалом Кхардунг Ла. Зимой частые снегопады практически изолируют Нубру от остального мира и Дискит становится настоящей столицей изолированной долины, поэтому все правительственные учреждения собраны в Диските. От деревни к монастырю ведёт дорога, которая пересекает поток через мост, дорога пыльная и неровная. В деревню можно добраться из Леха через Кхардунский перевал. С октября по май движение по дороге затруднено из-за снега и оползней. Это одна из самых высоких автомобильных дорог в мире. Дорога из Леха ведёт в Южный Пуллу (армейский лагерь), затем к Кхардунг Ла (5602 м), проходит Северный Пуллу (иностранцы отмечаются там у пограничников), и движется к деревне Кхардунг, и далее к деревне Кхалсар, где дорога разветвляется. Левая ветвь идёт к Кхалсару, Дискиту и Хундеру, а правая ветвь идёт к Сумуру и Панамику. От Леха до Дискита 150 км по дороге, которая находится в ведении Индийской Армии.

Структура

Дискит стоит недалеко от дороги, которая связывает Патхапур и Тхос. К монастырю ведёт неровная и пыльная дорога, которая подводит к лестнице, ведущей к молитвенному залу. Статуя Майтреи стоит в зале, там же расположен огромный молитвенный барабан. На втором этаже залы с гневными божествами и защитниками учения.

Купол монастыря покрыт фресками из Ташилунпо. В монастыре несколько храмов и библиотека тибетских и монгольских текстов. Дискит упомянут в монгольских сказаниях: якобы в монастыре завёлся злой анти-буддийский демон его били на земле близ монастыря, но он оживал несколько раз. Говорят, морщинистая голова и руки демона теперь лежат в закрытом зале монастыря под защитой Драхармапал. Lonely Planet сообщает о «славном» виде на долину с крыши монастыря.

Верховный Лама долины Нубра или пхотонг живёт в своей резиденции у подножья холма, рядом с большой статуей Майтреи.

Слева: Лестница к монастырю, можно заметить старые фрески, на фотографии вверху они отреставрированны (2004) Справа: Майтрейя в зале

Верхняя часть монастыря в хорошем состоянии, но Дукханг («главный молитвенный зал») и Зимччхунгх сохранился плохо. Картины покрыты слоем сажи и изображения в полном беспорядке. Старая часть монастыря стала трескаться и пока на это не обращают внимания.

Храм Лачхунг, находится выше монастыря, там расположена статуя Чжэ Цонгкхапа, вокруг которой ламы совершают обход в высоках жёлтых шапках.

Школа

В монастыре живёт около 100 монахов и открыта школа. В школе учатся тибетские дети. В школе стали преподавать западные науки и провели ремент, 'Tibet Support Group' (неправительственная организация) обеспечила школе компьютеры. Были организованы курсы для монохов на которых их обучили английскому языку и обращению с компьютером, в свою очередь монахи будут учить детей. В школьную библиотеку поставляются учебники, словари, энциклопедии, книги на английском.

Праздник

Десмочххей или Досмочхе, называемый «Праздник козла отпущения» популярный праздник справляемый в Диските и Ликире в Лехе. В феврале долина бывает отрезана снегопадами, и жители собираются в Диските, чтобы увидеть танцы монахов. Ламы танцуют в масках и изображают победу над злом. Считается, что танцы помогают избежить несчастий в Новом году (Тибетский новый Год празднуется в Декабре/Январе). Жители лепят из теста и бросают их в воздух, на счастье. Драпировки, покрывающие головы божеств убираются в это время.

Литература

• Rizvi, Janet. 1996. Ladakh: Crossroads of High Asia. Second Edition. Oxford India Paperbacks. 3rd Impression 2001. ISBN 019 564546 4.
• Joe Bindloss, Sarina Singh. [books.google.ru/books?id=T7ZHUhSEleYC&dq=Diskit+Gompa&source=gbs_navlinks_s Индия] = India. — 2007. — P. 384. — 1236 p. — (Lonely Planet).
• Henry Osmaston, Nawang Tsering, International Association for Ladakh Studies. [books.google.ru/books?id=T7ZHUhSEleYC&dq=Diskit+Gompa&source=gbs_navlinks_s Недавние исследования в области Ладакха 6: Труды шестого международного коллоквиума по Ладакху, Лех 1993] = Recent research on Ladakh 6: proceedings of the sixth International Colloquium on Ladakh, Leh 1993. — Motilal Banarsidass Publ, 1997. — P. 255. — 374 p.

Ссылки

• [www.buddhist-temples.com/buddhist-monastery/ladakh/diskit-hundur.html Дискит-Гомпа на buddhist-temples.com]
• [www.archive.org/details/YamaDurga_DiskitGompa Аудиозапись Яма Дурга Пуджи в монастыре Дискит (сентябрь 1996 года)]

Отрывок, характеризующий Дискит-Гомпа

– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.