Додзё

Додзё (яп. 道場 до:дзё:, «место, где ищут путь») — изначально это место для медитаций и других духовных практик в японском буддизме и синтоизме. Позже, с одухотворением японских боевых искусств будзюцу и превращением их в будо, этот термин стал употребляться и для обозначения места, где проходят тренировки, соревнования и аттестации в японских боевых искусствах, таких, как айкидо, дзюдо, дзюдзюцу, кэндо, каратэ и т. д.

Однако есть и другие определения додзё:

• Место под священным деревом Бодхи, где, на 49-й день медитации, Будда Гаутама Шакьямуни достиг духовного просветления.
• Место, где буддистские монахи практикуют буддизм; например, храм.
• Место, где группа людей пребывает преимущественно для того, чтобы дисциплинировать себя.

Таким образом, додзё — это место, где мы дисциплинируем и совершенствуем себя, чтобы стать лучше.

…слово додзё, «место просветления», произошло от санскритского bodhimanda, что значит «место превращения личного сознания в безличное».

— профессор Тайтэцу Унно, предисловие к книге "Дух айкидо. Киссёмару Уэсиба".

Этикет додзё

• В додзё нельзя входить в обуви. При входе и выходе делается церемониальный поклон рэй.
• В додзё запрещено шуметь, заниматься непотребством, вести суетное времяпрепровождение.

То, что нельзя делать в додзё

• Не делать поклон, входя в додзё или выходя из него.
• Носить верхнюю одежду (пальто, куртка, т.д.) в додзё.
• Носить шапку, шляпу, кепку и т. д. в додзё.
• Сидеть с вытянутыми ногами.
• Сидеть с поднятыми коленями либо одним коленом.
• Лежать на полу.
• Есть и пить в додзё (кроме особых ситуаций)

Каратэ

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

В додзё обычно напротив татами находится святыня школы и/или изображение основателя школы, которым в начале и в конце мероприятий производится поклон. Во всех школах принят этикет додзё, который регулирует поведение в стенах школы, нарушение которого карается вплоть до разжалования и изгнания из школы. На данный момент из-за распространения боевых искусств придерживаются значительно упрощённой модели этикета додзё.

Этикет додзё

Кёкусинкай

1. Ученики кланяются и произносят Оссу при входе в здание школы и тренировочный зал додзё. При входе в додзё ученики должны поклониться и произнести Оссу в направлении Синдзэн, поклониться и произнести Оссу в направлении учеников, уже находящихся в помещении.
2. Ученики должны на тренировке работать в полную силу. Опоздавшие к началу тренировки должны поклониться и произнести Оссу в направлении центра зала и сесть в положение Сэйдза лицом к стене, противоположной Синдзэн, с закрытими глазами и опущенной головой. Опоздавшие должны сидеть до тех пор, пока их не пригласят присоединиться к группе. После приглашения опоздавшие, находясь в положении Сэйдза, должны поклониться и произнести сицурэй симасу (яп. 失礼します, прошу прощения за беспокойство). Затем опоздавшие должны встать в конец группы, стараясь не проходить перед группой, особенно перед старшими.
3. Ученики должны содержать себя и свою форму (доги, накладки, перчатки, раковину и др.) в чистом, аккуратном состоянии. Разрешается надевать на тренировку только чистое белое доги. Официальные эмблемы Кёкусинкай карате следует укреплять на левой стороне груди доги. Все порванные места должны быть аккуратно зашиты. Постоянно неопрятная и неотремонтированная форма показывает небрежное и неуважительное отношение ученика к своим товарищам по группе и к додзё.
4. Не разрешается без команды поправлять доги в процессе тренировки. Если же возникла необходимость поправить форму во время тренировки, нужно сделать это быстро и без суеты, повернувшись спиной к Синдзэн.
5. Всем ученикам более высокого спортивного уровня, а также старшим по возрасту, должно оказываться соответствующее уважение. Все ученики должны встать и произнести Оссу при появлении старшего по положению.
6. Обращаясь к старшему ученику или инструктору или приветствуя их, ученик должен произнести Оссу и поклониться. То же самое нужно сделать и после окончания беседы или обращения. Данный ритуал должен соблюдаться также и за пределами додзё, поскольку ученики всегда должны уважать старших. Если Вам неизвестно положение или спортивный уровень Вашего собеседника, необходимо всегда обращаться к нему как к старшему.
7. При пожатии рук друг другу используйте две руки, показывая доверие и скромность и произносите Оссу. Подобный ритуал соблюдается и за пределами Додзё, особенно по отношению к старшим по положению.
8. На тренировке ученики должны работать в полную силу, немедленно реагируя на команды инструктора или старшего по уровню, громко произнося Оссу. Медленное или безразличное реагирование считается невежливым.
9. В процессе тренировки ученики должны полностью сосредотачиваться на выполнении техники или других заданий инструктора и не отвлекаться на посторонние темы, оказывать глубочайшее уважение и доброжелательное отношение к инструктору и к своим товарищам по Додзё. Никогда не занимайтесь Кёкусинкай карате без серьёзного отношения, которого карате заслуживает.
10. В процессе тренировки ученикам временами разрешается по команде «расслабиться сидя» принять «турецкую позу» Анза. В это время расслабления ученики должны сидеть спокойно и не отвлекаться на разговоры или другие посторонние действия.
11. Ученики не имеют права выходить из зала без разрешения. Если возникла срочная необходимость покинуть зал, сделайте это как положено и по возвращении объясните инструктору причину своего выхода из зала.
12. Для предотвращения возможных травм ученики не должны носить на тренировке украшения, часы или другие острые предметы. Разрешено находиться на тренировке в очках, предписанных врачом, но во время вольного боя очки необходимо снять или заменить контактными линзами. Рекомендуется также использование накладок на голень, накладок на кисти рук, нагрудники для девушек и паховые раковины для учеников мужского пола.
13. Традиционно, тренировочный зал является почитаемым местом, поэтому ученики не должны находиться в зале в головных уборах, уличной обуви, а также употреблять грубые и нецензурные выражения. В зале не разрешается жевать жвачку, принимать пищу или напитки. Курение запрещено на всей территории Додзё.
14. Все ученики убирают зал после тренировки. Ученики должны заботиться о тренировочном зале как об особом и уважаемом месте.
15. Ученики должны уважать дух товарищества в додзё и не наносить вред образу Кёкусинкай карате неспортивным и неблаговидным поведением, а также не проявлять враждебного отношения к оппоненту в процессе вольного боя, когда возможность травмы значительно увеличивается.
16. Все члены Додзё должны воздерживаться от сплетен, пренебрежительных и унижающих замечаний о других школах и стилях боевых искусств.
17. Ученики, желающие участвовать в соревнованиях и чемпионатах, до подачи заявки должны проконсультироваться с Сэнсэем.
18. Ученики, желающие посетить другие школы Кёкусинкай, должны сначала спросить разрешения у сэнсея. Ученики, желающие тренироваться в филиале школы Кёкусинкай карате, должны иметь действующую карточку члена Международной организации Кёкусинкай и получить письмо-рекомендацию от сэнсэя. Находясь в филиале, ученик должен выражать соответствующее уважение, доброжелательность и скромность по отношению к ученикам и инструкторам.
19. Все ученики должны достойно вести себя внутри и вне додзё чтобы достойно представлять Международную Организацию Кёкусинкай. Ученики не должны применять боевую технику с целью умышленно травмировать любого человека. Исключение составляют случаи, когда жизнь ученика или жизнь близких ему людей находится в непосредственной опасности.
20. Ученики должны стремиться быть мягкими и уравновешенными в повседневной жизни, оставаться собранными, здравомыслящими и предупредительными во всех действиях. Ученики должны не забывать о духе Кёкусинкай, девиз которого гласит: «Держите свою голову низко (будьте скромными), взгляд высоко (будьте честолюбивы), будьте сдержанными в словах (отдавайте отчёт в сказанном) и добрыми в сердце (относитесь к другим с уважением и доброжелательностью). Относитесь к своим родителям почтительно.»

Ироничное употребление

В связи с модой на боевые искусства в англоязычной среде распространился насмешливый термин МакДодзё (en:McDojo), обозначающий школу/сеть школ боевых искусств с коммерческой ориентацией.

См. также

Додзё в кюдо

Ссылки

• [www.kendoguide.456room.org/home/kendo-about/dojo Руководство по кендо — Додзё (Dojo)] (рус.)
• [www.kendoguide.456room.org/home/kendoquestions/correction-of-sitting-position-at-the-dojo Как нужно сидеть в додзё: поправка] (рус.)

Отрывок, характеризующий Додзё

Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.