Европа 51
| Европа 51 | |
| Europa '51 | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Длительность |
113 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Европа 51» (итал. Europa '51) — итальянский неореалистический кинофильм 1952 года режиссёра Роберто Росселлини с Ингрид Бергман в главной роли.
Будучи увлечённым Франциском Ассизским, Роберто Росселлини решил перенести образ этого святого во времена послевоенного Рима и показать судьбу подобного ему человека в этот период и в этом месте.[1]
Содержание
Сюжет
Ирэн (Бергман) и Джорджд (Нокс) — зажиточная благополучная пара, живущая в послевоенном Риме вместе с их сыном Микеле (Сандро Франкина). Во время званого ужина Микеле всеми способами стремится привлечь внимание своей матери, но Ирэн более сосредоточена на своих гостях. В результате Микеле, чувствительный и не довольный образом жизни своей семьи, совершает попытку суицида, прыгнув через несколько лестничных пролётов и получив тем не менее совместимые с жизнью переломы.
Его отправляют в больницу, а затем привозят домой, Ирэн обещает Микеле никогда не оставлять его и быть более внимательной к нему, но Микеле внезапно умирает от тромба. Ирэн не встаёт с постели в течение 10 дней, находясь в депрессии, прежде чем заручиться поддержкой Андреа Казатти (Этторе Джаннини), решившего помочь ей преодолеть горе. Будучи коммунистом, он берёт её в беднейшие районы Рима, демонстрируя как можно помогать нуждающимся в деньгах людям. После этого Ирэн оплачивает лечение мальчика, помогает женщине с 6 детьми найти работу на фабрике (где она подменяет её на день, чтобы она сохранила место) и ухаживает за женщиной. умирающей от туберкулёза.
В результате своей деятельности Ирэн всё меньше бывает дома. Её муж подозревает Ирэн в связи с Андреа, Ирэн уходит из дома.
В ролях
- Ингрид Бергман — Ирэн
- Александер Нокс — Джордж, муж Ирэн
- Этторе Джаннини — Андреа Казатти
- Джульетта Мазина — Пассеротто
- Марчелла Ровена — синьора Пульизи
Награды
- Роберто Росселлини был номинирован на «Золотого льва» на 13-м Венецианском кинофестивале в 1952 году.
- В Италии Ингрид Бергман получила Серебряную ленту, премию Настро д'Ардженто.
Напишите отзыв о статье "Европа 51"
Примечания
- ↑ [www.cinema.ucla.edu/calendar/calendardetails.aspx?details_type=2&id=222#screening_826 Roberto Rossellini: A Retrospective - Series Details - Europa '51]. UCLA Film and Television Archive. [www.webcitation.org/6JPy5Dwf3 Архивировано из первоисточника 6 сентября 2013].
Ссылки
- «Европа 51» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/v16129 Европа 51] (англ.) на сайте allmovie
|
Это заготовка статьи об итальянском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Европа 51
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
