Еркимбаева, Офелия Шергазиевна
Поделись знанием:
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
| Офелия Еркимбаева | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
село Кольцовка, |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
с 1971 - н.вр. |
| Театр: |
Киргизский национальный академический театр оперы и балета им.А.Малдыбаева |
| Награды: |
Народный артист Кыргызстана |
Офелия Шергазиевна Еркимбаева (род. 20 января 1937, село Кольцовка, Киргизская ССР[1]) — советский, киргизский театральный режиссёр.
Биография
Родилась в семье советского военнослужащего и оперной певицы. Училась в средней школе (г. Фрунзе), с 3-го класса — в хореографическом училище имени Вагановой (Ленинград). Затем окончила актёрский факультет ГИТИС имени А. Луначарского в Москве, работала актрисой в Нарынском музыкально-драматическом театре.
В 1966 г. поступила на режиссёрское отделение ГИТИС и окончила его в 1971 году, после чего работала актрисой в Киргизском государственном академическом театре драмы. С 1974 г. — режиссёр в том же театре.
В спектаклях О. Еркимбаевой играли ведущие артисты 1970-х годов: Советбек Жумадылов (Эзоп в «Эзопе»; Подколесин в «Женитьбе»), Джамал Сейдакматова (Агафья Тихоновна в «Женитьбе»), Зоя Молдобаева (Кручинина в «Без вины виноватые»), Таттыбюбю Турсунбаева (Мария), Сабира Кумушалиева (Галчиха в «Женитьбе»), Гульсара Аджибекова, Эгемберди Бекболиев (Альдемаро в «Учителе танцев»), Бакен Кыдыкеева (Мать Долорес в «Матери» Чапека).
Режиссёр
- «Эзоп» Фигейреду
- «Московская сноха» М. Тойбаева
- «Женитьба» Н. В. Гоголя
- «Мария» А. Салынского
- «Без вины виноватые» А. Н. Островского
- «Мать» К. Чапека
- «Волшебные кольца Альманзора» Тамары Габбе
- «Современник» Э. Турсунова
- «В добрый путь» М. Тойбаева
- «Учитель танцев» Лопе де Вега
- «Дом у озера» М. Токтобаева
- «Колокол вечного боя» А. Сорокина
- «Король Лир» В. Шекспира
- «Филумена Мартурано» Эдуардо де Филиппо
- «Медея» Еврипида
- Государственный академический русский театр драмы им. Ч. Айтматова
- «Американская рулетка» (комедия А. Марданя)[2][3]
- «Криминальный случай» (драма М. Байджиева)[4]
- «Старая дева выходит замуж» (мелодрама М. Байджиева)[5]
- «Кошкин дом» (сказочная опера для детей П. Вальдгардта, либретто С. Маршака)[6]
- «Ай-Чурек» (опера В. Власова, А. Малдыбаева, В. Фере; либретто Д. Боконбаева, Д. Турусбекова, К. Маликова по мотивам второй части эпоса «Манас»)[7]
- «Ажал Ордуна» (музыкальная драма В. Власова, А. Малдыбаева, В. Фере)[8]
- «Служанка-госпожа» (комическая опера Д. Б. Перголези)[9]
Награды и премии
- Лауреат республиканской премии имени М. Рыскулова
- Заслуженный деятель культуры Киргизской Республики[8]
- Народный артист Киргизской Республики
Напишите отзыв о статье "Еркимбаева, Офелия Шергазиевна"
Примечания
- ↑ 1 2 Ныне — с. Боконбаево, Иссык-Кульская область, Киргизия.
- ↑ [rusteatr.info/?p=571 Премьера 2009 года Американская рулетка]. Государственный национальный русский театр драмы имени Чингиза Айтматова (22 января 2010). Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9N7Q6m Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ [www.timer.od.ua/neformat/mirovaya-premera-komedii-odesskogo-dramaturga-sostoitsya-v-kirgizii.html Мировая премьера комедии одесского драматурга состоится в Киргизии] // Таймер. — 2009, 30 ноября.
- ↑ [rusteatr.info/?p=1529 Криминальный случай]. Государственный национальный русский театр драмы имени Чингиза Айтматова (11 февраля 2010). Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9S7trq Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ [rusteatr.info/?p=15207 Старая дева выходит замуж]. Государственный национальный русский театр драмы имени Чингиза Айтматова (26 октября 2011). Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9V7Nuc Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ [www.operaballet.lg.kg/catjan2012_ind.php Пётр Вальдгард. «Кошкин дом»]. Кыргызский национальный театр оперы и балета имени А. Малдыбаева. Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9c2QJ2 Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ [www.operaballet.lg.kg/aichyrekjan2012_ind.php Владимир Власов, Абдылас Малдыбаев, Владимир Фере. «Ай-Чурек»]. Кыргызский национальный театр оперы и балета имени А. Малдыбаева. Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9de6TQ Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ 1 2 [www.operaballet.lg.kg/agalorind.php Владимир Власов, Абдылас Малдыбаев, Владимир Фере. «Ажал Ордуна»]. Кыргызский национальный театр оперы и балета имени А. Малдыбаева. Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9fbc8R Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
- ↑ [www.msn.kg/ru/news/21535/ Комедийный подарок]. МСН on-line (25 января 2008). Проверено 25 июня 2012. [www.webcitation.org/6Aa9hruHo Архивировано из первоисточника 11 сентября 2012].
Ссылки
Отрывок, характеризующий Еркимбаева, Офелия Шергазиевна
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Иссык-Кульской области
- Родившиеся 20 января
- Родившиеся в 1937 году
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы XX века
- Театральные режиссёры по алфавиту
- Театральные режиссёры СССР
- Театральные режиссёры Киргизии
- Театральные режиссёры XX века
- Театральные режиссёры XXI века
- Выпускники Академии русского балета имени А. Я. Вагановой
- Выпускники ГИТИСа
- Народные артисты Киргизии
