Ефимов, Павел Иванович

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Павел Иванович Ефимов
генерал-полковник П. И. Ефимов
Дата рождения	15 января 1906(1906-01-15)
Место рождения	Кулебаки, Нижегородская губерния, Российская империя ныне Нижегородская область
Дата смерти	18 июня 1983(1983-06-18) (77 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1932—1983
Звание
Командовал	Северная группа войск, 15-я отдельная армия, Тыл Вооружённых Сил СССР
Сражения/войны	Советско-финская война, Великая Отечественная война
Награды и премии

Павел Иванович Ефимов (15 (28) января 1906, с. Кулебаки, Нижегородская губерния, Российская Империя — 1983 год, Москва, СССР) — генерал-полковник, политический работник Советской Армии и ВМФ (1959).

Биография

Родился 15(28) января 1906 года в селе Кулебаки Нижегородской губернии.

Член КПСС с 1925 года. С 1927 года секретарь райкома, укома и окружкома комсомола, секретарь райкома партии. В рядах Красной Армии с 1932 года. Службу в армии начал военным комиссаром отдельного батальона связи. В 1938 году окончил Военно-политическую академию. С 1938 года начальник отдела организационно-партийной работы, затем заместитель начальника политуправления Белорусского военного округа.

Во время Советско-финской войны в 1939—1940 годах — начальник политотдела 15-й отдельной армии. В 1940 года назначен начальником политуправления Архангельского, затем Среднеазиатского военных округов.

В Великую Отечественную войну с марта 1942 года — член Военсовета Закавказского фронта, участвовал в организации обороны Кавказа и проведении операции по разгрому немецко-фашистских войск на юго-западном направлении. Возглавляя партийно-политическую работу фронта. Павел Иванович Ефимов внёс большой вклад в укрепление политико-морального состояния войск, дисциплины, обеспечение примерности коммунистов и комсомольцев.

В 1945 году и 1949—53 годах — член Военсовета Закавказского военного округа, а с декабря 1953 — Группы советских войск в Германии. В 1949 году окончил военную академию Генштаба. В мае 1958 года назначен первым зам. начальника Главного политического управления Советской Армии и ВМФ. В апреле 1960 года назначен начальником Управления политических органов Ракетных войск стратегического назначения, член Военного совета РВСН (22.06.1960 - 7.05.1963). С мая 1963 года – первый заместитель начальника Главного политического управления СА и ВМФ по общим вопросам. С 1974 года военный консультант Группы генеральных инспекторов Министерства Обороны СССР.

Депутат Верховного Совета СССР 4—9-го созывов.

Отрывок, характеризующий Ефимов, Павел Иванович

Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо: