ЗОМО
| Zmotoryzowane Odwody Milicji Obywatelskiej Моторизованная поддержка гражданской милиции | |
 Транспорт ЗОМО. Варшава, 1980 | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Тип | |
| Функция |
подавление антикоммунистических, антиправительственных выступлений |
| Прозвища |
«zomole», «bijące serce partii» («бьющее сердце партии») |
| Командиры | |
| Известные командиры |
Ромуальд Цислак, Мариан Окрытны, Яцек Яворский |
ЗОМО (польск. Zmotoryzowane Odwody Milicji Obywatelskiej, ZOMO; Моторизованная поддержка гражданской милиции) — аббревиатура польской силовой структуры времён коммунистической ПНР. Формально предназначалась для обезвреживания особо опасных преступников, борьбы со стихийными бедствиями и катастрофами, обеспечения безопасности при проведении массовых мероприятий. Реально применялась в основном против политической оппозиции, прежде всего для разгонов акций протеста.
Содержание
Создание
Постановление о создании ЗОМО было принято Советом министров ПНР 24 декабря 1956 года. Толчком к этому решению послужили Познанские события июня 1956, показавшие неподготовленность и ненадёжность армии и милиции при подавлении массовых выступлений. Коммунистическое руководство ПОРП посчитало необходимым создание особых формирований: идеологически преданных, материально заинтересованных и профессионально квалифицированных.
Положение о порядке функционирования моторизованных отрядов милиции было издано 17 июля 1957 года. Первоначально ЗОМО комплектовалось из милицейских и армейских кадров на добровольной основе, чему способствовало повышенное обеспечение, расквартирование в крупных городах и отсутствие некоторых обременительных обязанностей воинской службы. С начала 1970-х была введена система призыва, поскольку негативное общественное мнение о ЗОМО снизило приток добровольцев.
Первоначально численность отрядов ЗОМО составляла около 6,5 тысяч человек, к моменту упразднения численность формирования составляла более 12,5 тысяч.
Применение
Первое применение ЗОМО произошло 7 марта 1957 года в Жешуве, когда произошёл разгон демонстрации католиков, протестующих против закрытия прихода. В августе того же года ЗОМО подавляли забастовку работников трамвайного транспорта в Лодзи. В октябре разгоняли демонстрации варшавской молодёжи, которые выступали против закрытия популярного журнала. В результате варшавских столкновений два демонстранта погибли. ЗОМО использовались при подавлении студенческих волнений 1967 года, рабочих выступлений 1970 года, забастовок в Радоме и на тракторном заводе в Варшаве 1976 года. После декабрьского 1970 кровопролития в городах Балтийского побережья ЗОМО окончательно приобрели в стране репутацию партийных карателей[1].
21 августа 1963 года бойцами ЗОМО был убит Юзеф Франчак — последний боец польского вооружённого антикоммунистического подполья.
Наиболее активно ЗОМО использовались в период военного положения 1981—1983 годов[2]. Военнослужащие ЗОМО расстреляли забастовщиков на силезской шахте «Вуек» 16 декабря 1981 года. ЗОМО неоднократно применяли оружие при подавлении массовых выступлений сторонников Солидарности. Наиболее крупные столкновения произошли в различных городах Польши 1—3 мая и 31 августа 1982 года[3].
ЗОМО отличались особой жестокостью и поэтому вызывали массовую ненависть[4]. В результате избиений и применения специальных средств несколько десятков демонстрантов были убиты[5]. Патрули ЗОМО осуществляли произвольные аресты, жестокие избиения арестованных. В стране появилось презрительные выражения zomole (уничижительное прозвище) и bijące serce partii («бьющее сердце партии»).
Действия ЗОМО 1980-х связаны с именами генералов Мирослава Милевского (член политбюро ЦК ПОРП, министр внутренних дел в 1980—1981), Чеслава Кищака (член политбюро ЦК ПОРП, министр внутренних дел в 1981—1990), Юзефа Бейма (начальник гражданской милиции), Зенона Тшиньского (заместитель начальника гражданской милиции).
Последнее применение ЗОМО состоялось 3 июля 1989 года при разгоне демонстрантов, протестовавших против договорённостей ПОРП и «Солидарности» об избрании Войцеха Ярузельского президентом Польши.
Упразднение
7 сентября 1989 года система ЗОМО была расформирована приказом министра внутренних дел генерала Чеслава Кищака в правительстве Тадеуша Мазовецкого. Первоначально речь шла лишь о переименовании. На основе прежних кадров с прежними функциями создавались OПМО (Oddziały Prewencji Milicji Obywatelskiej, OPMO; Отряды предупреждения гражданской милиции). Их использование стало ограниченным и неинтенсивным. ОПМО использовались при пресечении беспорядков во время сноса памятника Ленину (декабрь 1989, Нова Гута) и оттеснении участников протестной манифестации во время последнего съезда ПОРП (январь 1990, Варшава).
4 апреля 1990 года ОПМО были переформированы в OПП (Oddziały Prewencji Policji, OPP; Отряды полиции предупреждения) и СППП (Samodzielne Pododdziały Prewencji Policji, SPPP; Самостоятельные отряды полиции предупреждения). Соответствующее решение было принято преемником Чеслава Кищака либеральным министром внутренних дел Кшиштофом Козловским, который ранее был экспертом «Солидарности». Формально задачи ОПП СППП совпадали с функциями ЗОМО: борьба с особо опасными преступниками, устранение последствий стихийных бедствий, безопасность массовых мероприятий. Карательно-политических функций эти структуры не имеют и не могут считаться преемниками ЗОМО.
В современной Польше деятельность ЗОМО рассматривается как преступное насилие тоталитарной диктатуры. Термин zomowiec является нарицательным обозначением полицейской жестокости. Некоторые рядовые бойцы и представители низшего командного состава (в частности, участники расправы на шахте «Вуек») были привлечены к уголовной ответственности[6]. Безнаказанность высших руководителей, прежде всего генерала Чеслава Кищака, объясняется, как правило, негласными договорённостями о гарантиях, достигнутыми на переговорах весны 1989[7].
См. также
- Гражданская милиция (Польша)
- Корпус внутренней безопасности
- Служба безопасности ПНР
- Организация Анти-Солидарность
Напишите отзыв о статье "ЗОМО"
Примечания
- ↑ [www.wprost.pl/ar/10636/Bijace-serce-partii/?pg=0 Bijące serce partii]
- ↑ [www.vkrizis.ru/news.php?news=3476&type=world&rub=soc 30 лет спустя: что приходит вслед за декабрями]
- ↑ [www.dzis-nie-bija.org/ Wydarzenia z 1 maja 1982 roku]
- ↑ [www.lubin82.pl/ Lubin 31.08.1982]
- ↑ [www.martiallaw.pl/swe/silent-witnesses Silent witness]
- ↑ [wiadomosci.wp.pl/wiadomosc.html?kat=1342&wid=8892688&ticaid=1117d6&_ticrsn=3 Wszyscy zomowcy spod «Wujka» winni i skazani]
- ↑ [ej.ru/?a=note&id=11712 Ядвига Хмелевская. Цена «круглого стола»]
Отрывок, характеризующий ЗОМО
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
