Захаров, Фёдор Дмитриевич

Фёдор Дмитриевич Захаров
Дата рождения	22 апреля 1894(1894-04-22)
Место рождения	д. Логачёво, Калужская губерния, Российская империя ныне Калужская область
Дата смерти	11 февраля 1969(1969-02-11) (74 года)
Место смерти	Пятигорск, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1918—1948
Звание
Командовал	149-я стрелковая дивизия 133-я стрелковая дивизия 8-й гвардейский стрелковый корпус 81-й стрелковый корпус
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Фёдор Дмитриевич Захаров (22 апреля 1894 — 11 февраля 1969) — советский военачальник, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза.

Биография

Фёдор Дмитриевич Захаров родился 22 апреля 1894 года в деревне Логачёво ныне Медынского района Калужской области. Русский.

В Красной гвардии с 1917 года. В том же году стал членом ВКП(б). В Красной Армии с 1918 года. Во время Гражданской войны в России командовал красногвардейским отрядом, затем кавалерийским дивизионом в составе 21-й стрелковой дивизии, затем кавалерийским эскадроном. Участвовал в боях против войск А. В. Колчака, Н. Н. Юденича, в советско-польской войне.

После войны проходил службу в Забайкальском казачьем полку 9-й отдельной кавалерийской бригады 5-й Краснознамённой армии на должности командира эскадрона, начальника полковой школы. В 1924 году окончил повторные командные курсы при штабе этой армии. После окончания курсов назначен командиром отдельного казачьего эскадрона 1-й Тихоокеанской стрелковой дивизии. В 1928 году окончил кавалерийские КУКС РККА в Новочеркасске. С 1931 году служил в 8-й казачьей дивизии на должностях помощника командира 83-го казачьего полка, затем командира 85-го казачьего полка.

В 1932—1933 гг. — комендант г. Читы. После этого командовал 73-м кавалерийским полком 15-й кавалерийской дивизии в составе Забайкальской группы войск. В 1935 году назначен командиром 97-го кавалерийского полка 25-й кавалерийской дивизии. В 1937 году возглавил эту дивизии в ЛВО. Осенью 1939 года направлен на учёбу на КУВНАС при Академии Генштаба РККА. В 1940 году их окончил и около месяца находился на должности помощника командира 4-го кавалерийского корпуса, а затем, в июне назначен командиром 149-й стрелковой дивизии.

Начало Великой Отечественной войны встретил в той же должности. Дивизия под командованием Ф. Д. Захарова в составе 28-й армии Западного фронта сражалась под Смоленском, затем вела тяжёлые оборонительные бои в окружении. После выхода из окружения Ф. Д. Захаров назначен командиром 133-й стрелковой дивизии 49-й армии Западного фронта. Под его командованием дивизия участвовала в битве за Москву и Ржевско-Вяземской наступательной операции. 5 марта 1942 года совместно с 34-й стрелковой бригадой дивизия освободила г. Юхнов. В апреле 1942 года Ф. Д. Захаров назначен заместителем командующего 50-й армией, в мае — командиром 8-го гвардейского стрелкового корпуса, который до июля находился в резерве Западного фронта. В июле 1942 года корпус включён в состав 20-й, затем 33-й армий и участвовал в Ржевско-Сычёвской наступательной операции. В декабре 1942 года Ф. Д. Захаров назначен заместителем командующего 49-й армией.

В июне 1944 года Ф. Д. Захаров назначен командиром 81-го стрелкового корпуса. Под его командованием корпус в составе 49-й и 50-й армий 2-го Белорусского фронта участвовал в Белорусской и Восточно-Прусской наступательных операциях, а также в штурме Кёнигсберга. В боевой характеристике за этот период отмечено:

неоднократно личными рекогносцировками тщательно изучал всю оборону противника в полосе его корпуса… что дало возможность целеустремленно готовить штурмовые отряды и группы частей корпуса для прорыва обороны противника… С началом операции Захаров находился в боевых порядках своих войск постоянно… Твёрдо и настойчиво руководил войсками, нанёс мощный удар по противнику центром своего корпуса, своевременно и полностью выполнил задачу.

— [podvignaroda.ru/ Наградной лист] в электронном банке документов «Подвиг Народа»

За отличие в боях по взятию Кёнигсберга корпусу присвоено почётное наименование «Кёнигсбергский». За время войны Ф. Д. Захаров пять раз был ранен.

29 июня 1945 года указом Президиума Верховного Совета СССР за умелую разработку и настойчивое и решительное проведение боя корпуса… обеспечивших общий успех в овладении города и ликвидации окружённой группировки противника генерал-лейтенанту Фёдору Дмитриевичу Захарову присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны до начала 1946 года продолжает командовать корпусом. Затем назначен командиром 104-го стрелкового корпуса, с июня — командир 6-го гвардейского Дунайского стрелкового корпуса. С декабря 1946 года командир 25-й гвардейской механизированной дивизии в Южной группе войск. В августе 1948 года вышел в отставку.

Награды и звания

• Герой Советского Союза (медаль «Золотая Звезда» № 7683);
• три ордена Ленина;
• пять орденов Красного Знамени;
• два ордена Суворова 2-й степени;
• орден Отечественной войны I степени;
• медали.
• Звание «Почётный гражданин города Нальчика» (5 января 1968 года)

Память

Именем генерал-лейтенанта Захарова названа улица в Калининграде.

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Имя комдива 133 сд Ф. Д. Захарова высечено на плите мемориального комплекса «Воинам-сибирякам».

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Мемориальный комплекс «Воинам-сибирякам», Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 216—218. — ISBN 5-901679-08-3.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10950 Захаров, Фёдор Дмитриевич]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Захаров, Фёдор Дмитриевич

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]