Здание Биржи
Здание | |
Здание биржи
Здание фондовой биржи | |
Одна из двух ростральных колонн на фоне здания | |
Страна | Россия |
Санкт-Петербург | Стрелка Васильевского острова |
Координаты | 59°56′36″ с. ш. 30°18′16″ в. д. / 59.94333° с. ш. 30.30444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.94333&mlon=30.30444&zoom=14 (O)] (Я) |
Тип здания | Предприятие торговли |
Архитектурный стиль | Поздний классицизм |
Автор проекта | Тома де Томон |
Строитель | Тома де Томон |
Первое упоминание | 1783 |
Строительство | 25 июля 1805—1816 годы |
Основные даты: | |
Статус | Памятник архитектуры федерального значения |
Состояние | В здании размещён Центральный военно-морской музей |
Здание Биржи — центральное строение архитектурного ансамбля стрелки Васильевского острова в Санкт-Петербурге.
Было построено для Санкт-Петербургской биржи, но впоследствии использовалось с различным назначением. Долгое время в здании располагалась экспозиция Центрального военно-морского музея (до переезда в Крюковские казармы).
История
Решение о благоустройстве незастроенного пространства на стрелке Васильевского острова было принято комитетом городских строений в виде плана, утверждённого в 1767 году. Пустующую территорию следовало оформить в подковообразную площадь, что и было сделано. За шесть лет с 1783 по 1789 годы по проекту Джакомо Кваренги на берегу Большой Невы было построено главное здание Академии наук, а также вогнутая часть северного пакгауза (1795—1797). Таким образом были построены здания слева и справа от места будущей биржи.
Кваренги был разработан проект Санкт-Петербургской Биржи, строительство началось в 1783 году. Но в 1787 году строительство было приостановлено по причине того, что возводимое здание не соответствует облику города и градостроительным задачам.
Разработка нового проекта была поручена архитектору Тома де Томону. В 1805—1810 годах архитектор Тома де Томон построил на пустой площади между этими строениями здание новой Биржи, отвечающее потребностям растущей экономики России. Но постройка не была закончена из-за войны с Наполеоном.
Перед зданием архитектор установил две ростральные колонны со скульптурами морских богов. В 1960-е годы в среде экскурсоводов возникла легенда, что статуи символизируют великие русские реки: Волгу, Днепр, Неву и Волхов[1].
Позже, в 1826—1832 годах архитектором И. Ф. Лукини были построены здания южного и северного пакгаузов и таможни, которые завершили архитектурный ансамбль площади.
Описание
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
По мнению историков XIX века, для оформления здания из Италии был вызван В. И. Демут-Малиновский.[2]
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
В 1913—1914 годах в главном зале Биржи был сооружён железобетонный свод по проекту архитекторов М. М. Перетятковича и Ф. И. Лидваля.
Современность
С 1939—1941 годов в здании располагается Центральный военно-морской музей. В 2000-х годах городское правительство планировало выселить музей и передать здание товарно-сырьевой бирже.
Комитет государственного контроля, использования и охраны памятников (КГИОП) летом 2007 года начал решать вопрос о переносе центрального военно-морского музея в здание Крюковских (Морских) казарм (переезд осуществлен в 2010 году).
Мнение городской администрации:
Мы считаем, что здание должно использоваться по назначению, поэтому необходимо вернуть историческое предназначение этому зданию и отдать его под цели товарно-сырьевой биржи; функциональность здания будет решаться в процессе его реставрации[3]— высказывание В. И. Матвиенко на пресс-конференции по итогам XII Экономического петербургского форума
В 2010 году правительство Петербурга предложило два варианта использования освобождаемого Центральным военно-морским музеем исторического здания Биржи: для размещения в нём музея, входящего в состав Государственного Эрмитажа, или для организации нефтяных торгов[4].
В июне 2011 года здание было передано из федеральной собственности в городскую. С уходом Валентины Матвиенко с посты главы города о плане передачи здания товарно-сырьевой бирже постепенно начали забывать. В октябре 2013 года управляющий делами президента Владимир Кожин сказал, что также было решено отказаться от идеи включения здания биржи на стрелке Васильевского острова в Петербурге в проект переезда Верховного и Высшего арбитражного судов в северную столицу[5]. Как сообщил РИА Новости источник в Смольном, властями рассматриваются варианты размещения в бирже не только музея, но и выставочного зала, конгресс-холла, концертного зала[6].
Однако директор Эрмитажа Михаил Пиотровский продолжал настаивать на том, что здание лучше передать музею. В декабре 2013 года губернатор Петербурга Георгий Полтавченко принял окончательное решение о том, что Биржа будет передана Государственному Эрмитажу для создания музея Русской гвардии и геральдики[7].
В культуре
Здание Биржи изображено на 50-рублёвой российской банкноте.
Напишите отзыв о статье "Здание Биржи"
Примечания
- ↑ [www.nkj.ru/archive/articles/6707/ Ростральные колонны — символ морских побед | № 2, 2000 год | Журнал «Наука и жизнь»]
- ↑ Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, [www.rulex.ru/01050329.htm текст на rulex.ru]
- ↑ Росбизнесконсалтинг — Новости дня [www.rbc.ru/rbcfreenews.shtml?/20080608205811.shtml В. Матвиенко: Историческое здание на стрелке Васильевского острове должно быть передано товарно-сырьевой бирже] // Росбизнесконсалтинг. — 8 июня 2008.
- ↑ [ria.ru/culture/20100603/241996999.html Здание Биржи в Петербурге может занять Эрмитаж или нефтяная биржа]
- ↑ [ria.ru/spb/20131026/972801206.html Власти обсуждают судьбу исторического здания биржи в Петербурге]
- ↑ [ria.ru/spb/20131119/978119076.html Власти Петербурга определят дальнейшую судьбу здания биржи к декабрю]
- ↑ [ria.ru/spb/20131225/986479935.html Здание биржи в историческом центре Петербурга передадут Эрмитажу]
Ссылки
- [ria.ru/trend/bourse_hermitage_261225/ Тема о передаче здания на сайте РИА Новости]
Отрывок, характеризующий Здание Биржи
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.