Лидваль, Фёдор Иванович
Поделись знанием:
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
| Фёдор Иванович Лидваль | |
| швед. Fredrik Lidvall | |
 фото петербургского периода | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна |
|
| Работы и достижения | |
| Учёба: |
Училище технического рисования барона Штиглица, |
| Работал в городах |
Санкт-Петербург, Астрахань, Киев, Харьков, Саратов, Лысьва, Омск, Стокгольм |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки |
Дом Лидваль, гостиница «Астория», Толстовский дом, «Нобельский городок» |
| Звания |
Академик (1909) |
Фёдор Ива́нович Лидва́ль (Юхан Фредрик Ли́дваль, швед. Johan Fredrik Lidvall; 20 мая (1 июня) 1870 —14 марта 1945) — российский и шведский архитектор шведского подданства и происхождения.
Содержание
Биография и семья
Ф. И. Лидваль родился в Санкт-Петербурге. Его отец Юн Петтер Лидваль (1827—1886) родился в деревне Буде Лиденского прихода в Хельсингланде (по другим сведениям — в Медельпаде), приехал в Россию в 1859 году и со временем стал известным в Санкт-Петербурге портным, главой крупной швейной мастерской «Иван Петрович Лидваль и сыновья» и поставщиком императорского двора.[1] Мать — Ида Амалия Флешау (1844—1915) родилась в Санкт-Петербурге в семье шведки Евы Лакстрем, родившейся в финском местечке Хаусярви, и Балтазара Флешау, столяра-краснодеревщика, который приехал в Россию из датской провинции Слагельсе, Южная Зеландия. Кроме Фредрика, в семье были также сыновья Эрик Леонард (1868—1940), Вильгельм Балтазар (1874—1924), Эдвард Теодор (1876—1937), Пауль Николас (1882—1963) и дочери Мария Ульрика (1877—1887) и Анна (1884— ?).[2]
В 1882 году Ф. И. Лидваль окончил начальную школу при евангелической Шведской церкви Святой Екатерины, а затем Второе Петербургское реальное училище (в 1888 году). Два года занимался в Училище технического рисования барона Штиглица. Во время каникул Фёдор Лидваль, как и его братья, дважды проходил службу в Королевском лейб-гвардейском полку в Стокгольме.
В 1890—1896 годах Фёдор Лидваль был студентом архитектурного отделения Высшего художественного училища Императорской Академии художеств, где с 1894 по 1896 год учился в мастерской архитектора Л. Н. Бенуа. Окончил Академию художеств со званием художника-архитектора.
Самый плодотворный период творчества Лидваля связан с Санкт-Петербургом. С 1899 года он стал членом Петербургского общества архитекторов.[3] В 1907 году особая комиссия по присуждению премий за лучшие фасады присудила Лидвалю серебряную медаль за фасад дома Н. А. Мельцера (угол Большой Конюшенной улицы и Волынского переулка) и почётный диплом за фасад доходного дома А. Ф. Циммермана (угол Каменноостровского проспекта и Вологодской улицы). С 1909 года Ф. И. Лидваль — академик архитектуры, член Императорской Академии художеств. В Санкт-Петербурге по его проектам построено более 30 зданий и сооружений.
В 1910—1917 годах Ф. И. Лидваль преподавал на архитектурном факультете Женского политехнического института, участвовал в издании архитектурно-художественного журнала, являлся членом многих конкурсных комиссий и сам участвовал в многочисленных конкурсах по проектированию различных построек. Так, например, в 1911 году он участвовал в конкурсе на проект здания Благородного собрания на Итальянской ул., д. № 27 (победил проект братьев Косяковых). В 1912 году Ф. И. Лидваль принял участие в закрытом конкурсе Правления Юго-Западной железной дороги на проект здания Киевского вокзала, получив вторую премию[4], а также в заказном конкурсе, проведенном Министерством путей сообщения и Академией Художеств на проект реконструкции здания Николаевского вокзала (в обоих конкурсах победили проекты В. А. Щуко). К 1915 году относятся еще два конкурсных проекта: здания Волжско-Камского банка для Тифлиса (ул. Гудиашвили; здание построено П. А. Зурабяном[5]) и для Киева (Крещатик, д. № 10; здание построено П. С. Андреевым), выполненных Лидвалем совместно с зодчим Г. А. Косяковым. В том же году Лидваль совместно с И. С. Китнером выполнили проект народного дома в поселке Лысьвенского завода Пермской губернии (построено Китнером).
В 1918 году, разорённый революцией, Ф. И. Лидваль вынужден был уехать в Стокгольм, куда годом раньше отправил семью. По воспоминаниям дочери Ингрид, в Швеции Лидваль чувствовал себя духовно изолированным и грустил об утраченных творческих возможностях.[6] Умер в 1945 году в результате кровоизлияния в мозг, похоронен в Стокгольме на Юрсхольмском кладбище.
Жена — Маргарет Фредерике Эйлерс (28 мая 1885 — 12 апреля 1962), дочь Германа Фридриха Эйлерса, переехавшего в Россию из Восточной Фрисляндии, крупнейшего петербургского садовода и торговца цветами (брат Маргарет, Константин Германович Эйлерс, архитектор, построил в сотрудничестве с Лидвалем два здания, в том числе участвовал в постройке гостиницы «Астория»). Дети: Свен Юхан (12 марта 1909 — 30 июля 1975), Андерс Эрик (28 ноября 1911 — ?), Ингрид (1 августа 1913 — 26 февраля 2000).[2]
Творчество
Работы Лидваля стали играть значительную роль в архитектуре Санкт-Петербурга в 1900-е годы. На первом этапе своего творчества (1897—1907) он был ярким представителем стиля «северный модерн», его поиски в эти годы близки устремлениям скандинавских и финских зодчих. В то же время постройки Лидваля не противоречили исторически сложившемуся облику города. Доходный дом, известный также как «Дом Лидваль», построенный архитектором по заказу матери на Каменноостровском проспекте (1899—1904), одна из ранних его работ, обычно приводится в пример как образец жилого дома в этом стиле: «готические» окна, живописная асимметрия корпусов, различная по фактуре и цвету отделка, обилие декоративных элементов. Дом явился этапом в развитии петербургского зодчества и прославил архитектора. В этом доме (на третьем этаже, в квартире № 23) жил и сам Лидваль до своей вынужденной эмиграции в 1918 году, а на первом этаже дома размещалось его проектное бюро.
Получив широкое признание, Лидваль расширил поле деятельности. В сложной обстановке борьбы различных художественных течений и группировок архитектор обратился, как и многие его современники, к классике, но не утратил ничего из того, что им было найдено в период расцвета модерна. В здании Азовско-Донского банка на Большой Морской уже видна свойственная Лидвалю сдержанность, использование элементов классицизма. Левая часть здания (дом № 5) строилась в 1908—1909 годах, правая (дом № 3) — в 1912—1913 годах. Обе части здания связаны единым внутренним пространством, где располагались конторские помещения, но каждая из них получила самостоятельное решение фасада. Дом № 5 оформлен портиком из каннелированных в нижней части трехчетвертных ионических колонн с завершением, имитирующим треугольный фронтон с огромным венецианским окном. Фасад дома № 3 имеет более плоскостное решение, так как архитектор применил здесь пилястры.
Ф. И. Лидваль построил здания Азовско-Донского банка также и в других городах Российской империи (Астрахань, Саратов, Харьков).
Начало 1910-х годов было временем наибольшего творческого расцвета архитектора. В эти годы он создаёт гостиницу «Астория» на Исаакиевской площади, а также знаменитый Толстовский дом на Троицкой улице, другим фасадом выходящий на набережную реки Фонтанки. Это целостный, близкий современным требованиям жилой комплекс, состоящий из двух лицевых корпусов и двух дворовых. Оба лицевых фасада выделены высокими проездами во двор — тройными арками ренессансного типа. Но главным здесь является композиция внутриквартального пространства — своеобразная улица Лидваля, образованная тремя дворами-интерьерами разных очертаний под открытым небом, средний из которых представляет собой небольшую площадь.
Доходный дом шведского промышленника Э. Нобеля на Лесном проспекте — также одно из программных произведении зодчего: выразительный сводчатый проезд, поддерживаемый пятью парами гранитных колонн, ведет на длинную внутреннюю улицу, где часть корпусов также построена Лидвалем. Эти корпуса — дома для рабочих заводов Нобеля — известны под названием «Нобельский городок».
Вместе с И. А. Фоминым Ф. И. Лидваль разрабатывал планы застройки острова Голодай и в 1912—1914 годах построил жилые дома для рабочих по проекту «Новый Петербург» на Железноводской улице (нынешние адреса — дома № 19 и № 34), создав «разумную композицию», простую и современную. Компактные в плане здания-пропилеи стоят свободно, обозримы со всех сторон и после постройки давали основу для создания в будущем законченного городского ансамбля, что, к сожалению, не было сделано.
После отъезда в Швецию Ф. И. Лидваль работал в компании известного архитектора Альбина Старка и спроектировал в Стокгольме 16 авторских домов, а также принимал участие в разработке проектов еще 7 зданий (в основном в качестве дизайнера интерьеров). Первым его самостоятельным проектом стали два жилых дома на улице Тюста Гатан (№ 3 и № 5, 1922), в облике которых сочетаются мотивы, характерные для петербургского периода творчества Лидваля, и шведской архитектуры стиля Swedish Grace (шведская грация), отличающегося скромностью и сдержанностью. Среди других реализованных им проектов в Стокгольме — здание нефтяной компании «Shell» на улице Биргер Ярлсгатан и дом на углу улиц Турсгатан и Санкт Эрикс Гатан.[1] Также в начале 1930-х годов Ф. И. Лидваль спроектировал в Стокгольме несколько жилых домов в стиле функционализма.
Память
- На стене дома № 1-3 («Дома Лидваль») по Каменноостровскому проспекту в 1995 году была установлена мемориальная доска архитектору Ф. И. Лидвалю (архитектор В. В. Попов) с ошибочными датами в тексте: «Академик архитектуры Фёдор Иванович Лидваль, мастер эпохи модерна, в 1904—1918 годах жил и работал в этом доме, построенном по его проекту».[7]
- 27 мая 2006 года во дворе дома № 1-3 по Малой Конюшенной улице установлена мемориальная доска архитекторам Ф. И. Лидвалю и К. К. Андерсону. Впоследствии мемориальная доска была разбита вандалами.
- «Президентский люкс» в гостинице «Европейская» имеет персональное имя «Лидваль».[8]
Адреса в Санкт-Петербурге
- 1892—1903 — Невский проспект, 50 — Садовая улица, 15;[9]
- 1903—1918 — Каменноостровский проспект, 1-3.
Постройки
В Санкт-Петербурге — Петрограде
| Год | Объект | Адрес | Соавтор | Примечания | Иллюстрация | Статус |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1892 | Малый Гостиный двор. Железо-красочные ряды Банковской линии | Банковский переулок, д. № 4 | В работах также участвовали арх. Ф. М. Тутышкин, А. П. Шильцов, техник И. Н. Иорс | Надстройка торговых корпусов с мансардой, переоформление фасадов, застройка галереи первого этажа. В 1914 году здание было частично перестроено | 
|
 памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
|
| Малый Гостиный двор. Лавки торгового дома «Наследники П. Т. Иванова» | Банковский переулок, д. № 4а (на доме указан номер 6) | В работах также участвовали арх. Ф. М. Тутышкин, А. П. Шильцов | В 1914 году здание было перестроено гражд. инж. В. И. Бахминским | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| 1899—1904 | Доходный дом И. Б. (Иды Амалии) Лидваль | Каменноостровский проспект, д. № 1-3 / Малая Посадская улица, д. № 5 / Кронверкский проспект, д. № 15 | 
|
 Объект культурного наследия РФ № 7801080000
| ||
| 1899, 1906 | Корпуса чугунолитейного завода К. К. Экваля | Красногвардейский переулок, д. № 15 | Расширение существовавшего здания | |||
| 1900 | Доходный дом Ф. И. Клеменца (А. И. Винтера) | Кубанский переулок, д. № 1 / Тучков переулок, д. № 4 / Кадетская линия В. О., д. № 9 | Перестройка существовавшего здания | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| 1901 | Особняк К. К. Экваля | Красногвардейский переулок, д. № 15 | Совместно с арх. С. В. Беляевым | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802485000
| |
| 1902 | Доходный дом Шарля де Риц-а-Порта | Малая Посадская улица, д. № 17 | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||
| 1904 | Здание Купеческой гостиницы М. А. Александрова | Апраксин переулок, д. № 6 | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||
| Доходный дом А. К. Леммериха | Малая Посадская улица, д. № 19 | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |||
| 1904—1905 | Жилой дом евангелической Шведской церкви Святой Екатерины | Малая Конюшенная улица, д. № 1—3 | Перестройка существовавшего здания | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802363005
| |
| Жилой дом евангелической Шведской церкви Святой Екатерины. Флигель с Екатерининским концертным залом | Малая Конюшенная улица, д. № 3 | Перестройка существовавшего здания | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802363008
| ||
| Доходный дом Н. А. Мельцера | Большая Конюшенная улица, д. № 19 / Волынский переулок, д. № 8 | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |||
| Доходный дом Ю. П. Коллана | Большой проспект Васильевского острова, д. № 92 | памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||||
| 1904—1910 | Доходный дом И. Б. Лидваль | Большая Морская улица, д. № 27 | Перестройка существовавшего здания. В этом доме находилась швейная мастерская «И. П. Лидваль»[1] | 
|
||
| 1905 | Доходный дом О. И. Либиха | Моховая улица, д. № 14 | Для этого дома Ф. И. Лидваль также спроектировал изразцовые печи[11] | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| 1906—1907 | Доходный дом инженера А. Ф. Циммермана | Каменноостровский проспект, д. № 61 / Улица Чапыгина, д. № 2 | В 1913 году арх. А. Ф. Нидермейер пристроил к зданию три корпуса и надстроил начатые ранее дворовые флигели | Угловая часть здания была увенчана высокой кровлей с башенкой (не сохранилась) | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802473001
|
| 1907—1909 | Здание Второго Общества взаимного кредита | Садовая улица, д. № 34 | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7810649000|
| ||
| 1908—1909, 1912—1913 | Здание Азовско-Донского банка | Большая Морская улица, д. № 3-5 | С 1947 года — Городская междугородная телефонная станция | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7810595000
| |
| 1908—1910 | Гостиница «Европейская» | Михайловская улица, д. № 1 / Итальянская улица, д. № 7 | Надстройка, перепланировка и отделка интерьеров | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802368000
| |
| Доходный дом Шарля де Риц-а-Порта (лицевой и дворовый корпуса) | Малая Посадская улица, д. № 15 и 15Б | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |||
| 1909 | Здание Товарищества нефтяного производства «Братья Нобель» | Набережная канала Грибоедова, д. № 6 / Итальянская улица, д. № 2 | Перестройка и надстройка существовавшего здания | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| 1910 | Особняк Эммануила Нобеля | Лесной проспект, д. № 21 | Жилые апартаменты Марты Нобель-Олейниковой — правое крыло здания (во дворе) | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802334000
| |
| 1910—1911 | Жилой дом для сотрудников завода «Людвиг Нобель» | Лесной проспект, д. № 20 (по другой нумерации — д. № 20 корп. 8) | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802313013
| ||
| 1910—1912 | Доходный дом М. П. Толстого | Набережная Фонтанки, д. № 54 / улица Рубинштейна, д. № 15-17 | При участии инж. Д. Д. Смирнова | В советское время облик парадных дворов был значительно изменён | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7800770000
|
| 1911—1912 | Гостиница «Астория» | Большая Морская улица, д. № 39 / Вознесенский проспект, д. № 12 | При участии арх. К. Г. Эйлерса и Н. П. Козлова | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7810065000
| |
| 1912 | Литейная мастерская в помещении чугунолитейного цеха завода «Людвиг Нобель» | Большой Сампсониевский проспект, д. № 30 / Пироговская набережная, д. № 19 (адрес литейной мастерской — улица Фокина, д. № 4 (правая часть здания)) | Здание расширено в 1913 году инж. Г. Ф. Джонсоном | Часть чугунолитейного цеха по проекту Ф. И. Лидваля была перекрыта железобетонными фермами с верхним криволинейным поясом, что позволило смонтировать однопролетное перекрытие для литейной мастерской[12] | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
|
| 1912—1913 | Жилой флигель в комплексе зданий «Нобельского городка» | Лесной проспект, д. № 20, корп. 7 | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802313006
| ||
| Доходный дом С. М. Липавского | Большой проспект Петроградской стороны, д. № 39 / Гатчинская улица | Совместно с инж. Д. Д. Смирновым | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||
| 1912—1914 | Жилой дом акционерного общества «Новый Петербург» | Железноводская улица, д. № 19 (к. 2) / Проспект КИМа, д. № 7 / Переулок Декабристов, д. № 14 | При участии арх. Э. И. Коха и А. М. Литвиненко | Строительство было завершено в 1925 году | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
|
| Жилой дом акционерного общества «Новый Петербург» | Железноводская улица, д. № 34 / Проспект КИМа, д. № 5 / Переулок Декабристов, д. № 12 | При участии арх. Э. И. Коха и А. М. Литвиненко | Строительство было завершено в 1927-1928 годах | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| 1913 | Здание акционерного общества «Пекарь» | 11-я Красноармейская улица, д. № 18—20 | Перестроено в 1982 году | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| |
| Александринская купеческая гимназия (училище при Николаевском доме призрения престарелых и увечных граждан) | Тамбовская улица, д. № 80 | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7802512008
| |||
| 1913—1914 | Главный зал Биржи | Биржевая площадь, д. № 4 | Совместно с арх. М. М. Перетятковичем | Возведение железобетонного свода | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7810142001
|
| Доходный дом Г. Ф. Эйлерса | Улица Рентгена, д. № 4 | При участии арх. К. Г. Эйлерса | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||
| 1914 | Особняк В. Н. Соловьёва (бывший особняк С. Н. Чаева) | Улица Рентгена, д. № 9 | Расширение (двухэтажная пристройка со стороны двора) | 
|
Объект культурного наследия РФ № 7800000073
| |
| 1914—1915 | Жилой дом служащих Азовско-Донского банка | Улица Грота, д. № 5 / Улица Профессора Попова, д. № 41 | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
| ||
| 1915—1916 | Здание Русского для внешней торговли банка | Большая Морская улица, д. № 18 / Кирпичный переулок, д. № 5-7 — Набережная Мойки, д. № 63 | Совместно с арх. Л. Н. Бенуа | Достроено в 1929—1931 годах по измененному проекту арх. Л. В. Рудневым и Я. О. Свирским | 
|
памятник архитектуры (вновь выявленный объект)[10]
|
В других городах Российской империи
| Год | Объект | Адрес | Соавтор | Примечания | Иллюстрация | Статус |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1909—1910 | Здание астраханского отделения Азовско-Донского банка | Астрахань, ул. Никольская, д. № 3[13] | Строительство — арх. Н. Н. Миловидов и инж. Н. Литвинов | Здание реконструировано в 1960—1972 годах | 
|
Объект культурного наследия РФ № 3010031000
|
| 1913 | Здание саратовского отделения Азовско-Донского банка | Саратов, ул. М. Горького (бывш. Александровская), д. № 43 | 
|
Объект культурного наследия РФ № 6400000237
| ||
| 1913—1915 | Здание Русского для внешней торговли банка | Киев, ул. Крещатик, д. № 32 | Здание пострадало от огня в 1941 году, восстановлено в 1950 году с внутренней перепланировкой[14][15] | 
|
Объект культурного наследия Украины, идентификатор 80-391-1385[16] | |
| 1914 | Здание харьковского отделения Азовско-Донского банка | Харьков, Николаевская площадь, д. № 18 | При участии арх. Л. К. Тервена[17][18] | 
|
Объект культурного наследия Украины, идентификатор 63-101-2116[19] | |
| 1914—1917 | Здание Управления Омской железной дороги | Омск, пр. Карла Маркса (бывш. Московская ул.), д. № 35 | Скульптор Франтишек Винклер[20] | С 1961 года в здании находится Омский государственный университет путей сообщения[21] | 
|
Объект культурного наследия РФ № 5510003000
|
| 1915 | Дом для холостяков при Лысьвенском металлургическом заводе | Лысьва, ул. Советская (бывш. Елизаветинский переулок), д. № 19[22] |
В Стокгольме[23][24]
| Год | Объект | Адрес | Соавтор | Примечания | Иллюстрация | Статус |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1920 | Жилой дом | Kungsgatan 9-13 | Оформление фасада (?) | 
|
||
| 1922 | Вилла Густаффсон | Djursholm, Bragevägen 17 (?) | ||||
| 1922-1925 | Жилой дом «Мушкетёр» | Tysta gatan 3 | ||||
| Жилой дом | Tysta gatan 5 | 
|
||||
| 1924 | Жилой дом | Starrbäcksgatan 2 | ||||
| 1924—1926 | Офисное здание (офис компании «Альбин Старк») | Kungsgatan 27 | Перестройка | 
|
||
| 1924—1927 | Здание компании «Shell» | BirgerJarlsgatan 64 / Rådmansgatan | Дизайн окон, проектирование декоративных элементов, разработка логотипа | 
|
||
| 1924—1928 | Жилой дом | Klevgränd 4-B / Urvädersgränd 5 | 
|
Объект культурного наследия Швеции № 21420000011333[25] | ||
| 1925 | Жилой дом «Верданди» | Falugatan 9-11 | 
|
|||
| 1925—1926 | Жилой дом | Torsgatan 36 | ||||
| 1925—1927 | Жилой дом | Torsgatan 38 | ||||
| 1926—1927 | Школа (Ahlströmska skolan) | Kommendörsgatan 31 A & B / Brandvakten 7 | Проектирование бокового фасада, дизайн интерьеров и мебели | 
|
||
| 1927—1928 | Жилой дом | Sankt Eriksgatan 84 | ||||
| Доходный дом «Литейщик» | Sankt Eriksgatan 86 / Torsgatan 43 | Дом перестроен в 1948 году | ||||
| Жилой дом | Ynglingagatan 7 | |||||
| 1927—1930 | Жилой дом | Torsgatan 41 | ||||
| 1928—1929 | Кинотеатр «Китай» (Chinateatern) | Berzelii park 9 | Дизайн интерьеров | 
|
||
| 1928—1930 | Жилой дом для Фонда Исаака Хирша | Alströmergatan 49 | ||||
| 1929—1930 | Жилой дом | Bondegatan 53 | ||||
| 1930 | Жилой комплекс «Овёс» | Havregatan 13, 14 | ||||
| 1932 | Восточный вокзал (Stockholms östra) | Valhallavägen 75-77 | Проектирование фасада со стороны Drottning Kristinas vägen и вестибюля метро, выходящего к платформам | 
|
Напишите отзыв о статье "Лидваль, Фёдор Иванович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.sweden4rus.nu/lib/istorija/text/dohodnyj_dom_lidvall М. Розанова. Доходный дом И. Б. Лидваль]
- ↑ 1 2 [www.geni.com/people/Fredrik-Lidvall/6000000025126610440 Fredrik Johan Lidvall]
- ↑ В Императорском С.-Петербургском Обществе Архитекторов // Неделя строителя. — 1899. — № 15. — С. 115.
- ↑ [www.magistral-uz.com.ua/articles/proekty-kievskogo-vokzala.html Проекты Киевского вокзала]
- ↑ [ru.hayazg.info/Зурабян_Павел_Александрович Зурабян Павел Александрович]
- ↑ [magazines.russ.ru/neva/2002/12/shuster.html Давид Шустер. Ведущий мастер «северного» модерна — журнал «Нева» № 12, 2002]
- ↑ [www.encspb.ru Энциклопедия Санкт-Петербурга, мемориальная доска Ф. И. Лидвалю].
- ↑ [www.stateyki.org.ua/articles/peterburgskie-postroiki-fedora-lidvalya/ М. Н. Колотило. Петербургские постройки Фёдора Лидваля]
- ↑ [www.nlr.ru/res/inv/guideseria/peterb/ Путеводитель по справочным и библиографическим ресурсам. Петербурговедение, адресные книги.].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 Включён в [www.assembly.spb.ru/manage/page?tid=0&nd=8348128&nh=1 «Список вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность»] (утверждён приказом КГИОП от 20 февраля 2001 года № 15 с изменениями на 1 декабря 2010 года).
- ↑ [terijoki.spb.ru/pechi/trk_pechi.php?item=12 Печи по проектам Ф. И. Лидваля]
- ↑ [kirill-kravchenko.narod.ru/werksdenkmal/gebiet_vyborg/13/vyborg_13.htm Механический завод «Людвиг Нобель» (после 1918 — машиностроительный завод «Русский дизель»)]
- ↑ [yapet.livejournal.com/160456.html Астрахань. Часть IV. Коса. Никольская улица]
- ↑ [alyoshin.ru/Files/publika/pamyatniki_ua1/pamyatniki_ua1_152.html Русский банк для внешней торговли]
- ↑ [primetour.ua/ru/company/articles/Progulka-po-finansovyim-tverdyinyam.html Прогулка по финансовым твердыням]
- ↑ [tools.wmflabs.org/heritage/api/api.php?action=search&format=html&srcountry=ua&srlang=uk&srid=80-391-1385&props=image%7Cname%7Caddress%7Cmunicipality%7Clat%7Clon%7Cid%7Ccountry%7Csource%7Cmonument_article%7Cregistrant_url Банк російський для зовнішньої торговлі]
- ↑ [www.bookersite.com/viewtopic.php?p=567073 Площадь Конституции]
- ↑ [kharkov.com/?p=page&t=stroeniya1.dat Наш Харьков. Азовско-Донской банк (второе здание)]
- ↑ [tools.wmflabs.org/heritage/api/api.php?action=search&format=html&srcountry=ua&srlang=uk&srid=63-101-2116&props=image%7Cname%7Caddress%7Cmunicipality%7Clat%7Clon%7Cid%7Ccountry%7Csource%7Cmonument_article%7Cregistrant_url Азовсько-Донський банк]
- ↑ [foretime.ru/bogini-omsk/ Статуи богинь в Омске]
- ↑ [lib.omsk.ru/csmb.php?page=list123 Омское творение Лидваля]
- ↑ [enc.lysva.ru/3/3-2.pdf. Н. М. Парфёнов. Лысьва и лысьвенцы]
- ↑ [dropdoc.ru/doc/58968/shvedskij-period-tvorchestva-arhitektora-f.i.-lidvalya И. В. Сидорчук. Шведский период творчества архитектора Ф. И. Лидваля]
- ↑ [www.swedenabroad.com/ru-RU/Embassies/Saint-Petersburg/-1/---/----/ Фотовыставка об архитекторе Фредрике Лидвале (1870—1956), документы № 13, 14]
- ↑ [www.bebyggelseregistret.raa.se/bbr2/byggnad/visaHistorik.raa?page=historik&visaHistorik=true&byggnadId=21420000011333 Swedish National Heritage Board. Riksantikvarieämbetet]
Литература
- Большая советская энциклопедия
- Исаченко В. Г., Оль Г. А. Фёдор Лидваль. — Л.: Лениздат, 1987. — 96 с. — (Зодчие нашего города). — 50 000 экз.
- Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.
- Памятники архитектуры Ленинграда. — Л.: Стройиздат, 1975.
- М. Н. Колотило. Толстовский дом. Люди и судьбы / Под научн. ред. д. ист. н. В. Г. Смирнова-Волховского.. — СПб.: Искусство России, 2010. — 296 с. — ISBN 978-5-98361-119-1.
- www.nlr.ru/cont/v_l/oglav.php Сводный указатель жителей «Весь Петербург»
Ссылки
- [encspb.ru/object/2804007769?lc=ru Фёдор Лидваль] // «Энциклопедия Санкт-Петербурга»
- [walkspb.ru/lich/lidval.html Лидваль Фёдор Иванович]
- [virtualpetersburg.ru/tag/fedor-lidval/ В. Г. Исаченко. Фёдор Лидваль]
- [www.swedenabroad.com/ru-RU/Embassies/Saint-Petersburg/-1/---/----/ Фотовыставка об архитекторе Фредрике Лидвале (1870—1956)]
- [tvkultura.ru/video/show/brand_id/23834/episode_id/966159/video_id/975114/viewtype/picture Зодчий Фёдор Лидваль], фильм из цикла «Красуйся, град Петров!»
- [www.stateyki.org.ua/articles/tolstovskii-dom-i-ego-znamenitye-zhiteli/ М. Н. Колотило. Толстовский дом и его знаменитые жители]
- [www.stateyki.org.ua/articles/tolstovskii-dom-1910-1912-arhitektora-fi-lidvalya-kak-istoriko-kulturnyi-organizm/ М. Н. Колотило. Толстовский дом архитектора Ф. И. Лидваля как историко-культурный организм]
- [www.sverkerastromfoundation.se/rus/wp-content/uploads/sites/3/2014/09/Sidorchuk_Lidvall.compressed.pdf И. В. Сидорчук. Шведский период творчества архитектора Ф. И. Лидваля]
- [www.citywalls.ru/search-architect43.html Проекты Ф. И. Лидваля на архитектурном сайте citywalls.ru].
Отрывок, характеризующий Лидваль, Фёдор Иванович
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»
На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.
Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Архитекторы по алфавиту
- Объекты культурного наследия России
- Архитекторы Швеции
- Архитекторы Российской империи
- Архитекторы Санкт-Петербурга
- Архитекторы Харькова
- Архитекторы Киева
- Архитекторы Омска
- Архитекторы Саратова
- Архитекторы Астрахани
- Архитекторы Стокгольма
- Архитекторы модерна
- Архитекторы неоклассицизма
- Русские эмигранты первой волны в Швеции
- Члены Петербургского общества архитекторов
- Выпускники Второго Санкт-Петербургского реального училища
- Выпускники Императорской Академии художеств
- Академики Императорской Академии художеств
- Преподаватели вузов Российской империи
- Умершие от внутримозгового кровоизлияния
- Похороненные в Стокгольме
