Инспектор Лаварден

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Инспектор Лаварден
Inspecteur Lavardin
Жанр

Детективный фильм

Режиссёр

Клод Шаброль

Продюсер

Марин Кармитц

Автор
сценария

Клод Шаброль
Доминик Руле

В главных
ролях

Жан Пуаре
Жан-Клод Бриали
Бернадетт Лафон

Оператор

Жан Рабье

Композитор

Матье Шаброль

Кинокомпания

CAB Productions
Films A2
MK2 Productions
Télévision Suisse-Romande (TSR)

Длительность

100 минут

Страна

Франция Франция
Швейцария Швейцария

Язык

французский

Год

1986

IMDb

ID 0091270

К:Фильмы 1986 года

«Инспектор Лаварден» (фр. Inspecteur Lavardin) – детективный фильм французского режиссёра Клода Шаброля, выпущенный на экраны в 1986 году.

Сценарий картины написан Шабролем в соавторстве с Доминик Руле.

Фильм является продолжением фильма Шаброля 1984 года «Цыплёнок под уксусом». Главную роль инспектора Левардена вновь сыграл Жан Пуаре.





Сюжет

Инспектор Лаварден (Жан Пуаре) направлен в маленький прибрежный городок для расследования загадочной смерти состоятельного и влиятельного католического писателя, которого обнаружили мёртвым на пляже со словом «свинья», написанным на его спине.

Вдова убитого Элен (Бернадетт Лафон) оказывается бывшей дамой сердца Лавардена, которую он не видел почти 20 лет. По ходу расследования Лаварден обнаруживает немало скелетов в шкафу.

В ролях

Жан Пуаре — Инспектор Жан Лаварден
Жан-Клод Бриали — Клод Алварез
Бернадетт Лафон — Элен Монс
Жан-Люк Бидо — Макс Шарне
Жак Дакмин — Рауль Монс
Эрмин Клер — Вероник Манжин

Оценка критики

Карин Джеймс из Нью-Йорк таймс:

В долгой и крепкой карьере Клода Шаброля, начиная от классического фильма Новой волны «Кузены» и вплоть до роскошного «Мадам Бовари», «Инспектор Лаварден» смотрится скромно. Но этот легковесный детектив показывает, что скромные развлечения не стоит сбрасывать со счетов. Этот лукавый фильм обладает первоклассной привлекательностью, обыгрывая некоторые заветные французские стереотипы – он полон искушённости, стиля и непринуждённого шарма… Нет ничего постыдного в умной и грамотной работе в жанре традиционного детектива. Наверное, поэтому эпизод с раскрытием убийцы для собственного же блага сделан слишком по-хичкоковски. Иначе потребовалось бы куда больше иронии или почтения, чтобы справиться с этим[1]

Фред Кемпер из Чикаго ридер:

Обращают на себя внимание некоторые чудесно выполненные зрительные образы – вдова впервые появляется за стеклом, её лицо выглядит одновременно и живым, и отстранённым, или вид сверху на сцену убийства показывает окружающую местность, отдаляя нас от персонажей – но такие моменты слишком редки, и часто Шаброль пользуется только движением[2]

Напишите отзыв о статье "Инспектор Лаварден"

Примечания

  1. James, Caryn [movies.nytimes.com/movie/review?res=9D0CE4DD153DF935A15751C1A967958260&partner=Rotten%20Tomatoes Movie Review - Inspector Lavardin - Review/Film; On Buffing and Polishing Even the Stereotypes - NYTimes.com]. Movies.nytimes.com (26 декабря 1991). Проверено 31 октября 2011.
  2. Camper, Fred [www.chicagoreader.com/chicago/inspecteur-lavardin/Film?oid=1050912 Inspecteur Lavardin]. Chicago Reader. Проверено 31 октября 2011. [www.webcitation.org/6Gpnq3NuS Архивировано из первоисточника 23 мая 2013].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Инспектор Лаварден

Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»