Иосафат Коциловский

Иосафат Коциловский
укр. Кир Йосип Йосафат Коциловський, польск. Josif Josafat Kocyłowśkyj
Рождение	1876(1876)
Смерть	1947(1947)
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	27 июня 2001
В лике	Блаженный
Подвижничество	мученичество

Иосиф Иосафат Коциловский (укр. Кир Йосип Йосафат Коциловський, польск. Josif Josafat Kocyłowśkyj; 3 марта 1876, с. Пакошивка (ныне Сяноцкого повята Подкарпатское воеводство Польши) — 17 ноября 1947, Киев) — украинский греко-католический священник, епископ Перемышльский. Блаженный Католической Церкви, мученик. Церковный и общественный деятель, доктор философии (1903) и теологии (1907), профессор богословия (1907).

Биография

С 1896 года обучался на юридическом факультете Львовского университета. В студенческие годы активно участвовал в общественной жизни Галиции, декларировал идею национальной самостоятельности украинцев. Участвовал в создании «Украинского сокола». Прервав обучение в университете окончил школу артиллеристов в Вене и в звании подпоручика в 1900 году был направлен на службу во Львовский гарнизон. Вскоре оставил военную службу и начал обучение в Папской украинской коллегии святого Иосафата в Риме. В 1907 году окончил богословское образование в Ангеликуме и в октябре того же года был рукоположен.

Позже был вице-ректором и профессором богословия Духовной семинарии в г. Станиславе. 2 октября 1911 года вступил в Василианский орден св. Иосафата. Во время Первой мировой войны в 1916 был назначен преемником епископа Перемышльского Константина (Чеховича). В сентябре 1916 года был рукоположен в Перемышле митрополитом УГКЦ Андреем Шептицким.

В 1918 году входил в состав Украинской Национальной Рады ЗУНР.

После окончания Второй мировой войны пытался противостоять коммунистическому давлению на церковь. 10 сентября 1945 года передал сотрудникам американского и британского посольства информацию о характере обмена населением между Польшей и Украиной.

21 сентября 1945 года был арестован польскими властями и заключён в Жешувскую тюрьму. Позже передан властям СССР. В январе 1946 года он был освобождён из-под ареста. Советские власти добивались от епископа Иосафата, чтобы он возглавил Львовский собор, на котором планировалось провозглашение ликвидации Брестской унии 1596 года и воссоединение УГКЦ с Русской православной церковью.

После отказа Иосафата Коциловского и в связи с тем, что деятельность епископа затрудняла выселение украинцев из Польши в УССР, он был повторно арестован 25 июня 1946 года вместе с епископом Г. Лакотой и доставлен во Львов. НКВД тогда же арестовало всех остальных греко-католических епископов Украины. Формальным поводом ареста было обвинение его в антисоветской пропаганде, проведении политики полонизации на территории Западной Украины, контактах с подпольной организацией ОУН и коллаборационизме с немецкими оккупантами и сотрудничестве с дивизией СС «Галичина» в годы войны.

После допросов и пыток с применением силы утратил способность двигаться и принимать пищу, в связи с чем 26 сентября 1946 года следствие было закрыто.

В конце 1946 года он был осуждён на 10 лет заключения в лагерях ГУЛАГа.

Умер 17 ноября 1947 года от воспаление лёгких в киевской тюрьме. Позже прах Иосафата Коциловского был перезахоронен на Лычаковском кладбище во Львове.

27 июня 2001 года Иосафат Коциловский беатифицирован в качестве мученика Папой Иоанном Павлом II во Львове.

Ссылки

• [www.grekokatolicy.pl/artykuly/logos/jozafat-kocylowski-biskup-diecezji-przemyskiej-1876-1947.html J. Kocyłowski biskup diecezji przemyskiej]  (польск.)

Отрывок, характеризующий Иосафат Коциловский

– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.