Иранская коммунистическая партия
| Иранская коммунистическая партия | |
| حزب کمونیست ایران | |
| Дата основания: |
июнь 1920 |
|---|---|
| Идеология: | |
Иранская коммунистическая партия (ИКП; перс. حزب کمونیست ایران, Хезбе коммунисте Иран) — коммунистическая партия, действовавшая в Иране с 1920 по конец 1930-х.
История
Марксистское движение в Иране зародилось в конце XIX века, что было связано с началом перехода страны от феодализма к капитализму и быстрым ростом численности рабочего класса. Центром социал-демократического движения стал Северный Иран, куда марксизм проникал через российский Азербайджан.
Основана в июне 1920 в Энзели (провинция Гилян) на съезде социал-демократической партии «Адалят», принявшем решение о переименовании партии Адалят в ИКП. Формированию партии способствовало провозглашение Гилянской советской республики. Вскоре после съезда ИКП была принята в Коминтерн в качестве его секции.
В первой программе партии перед коммунистами ставилась задача аннулирование англо-иранского договора 1919 и освобождение Ирана от иностранного господства, ликвидация монархии, проведение земельной реформы и ликвидация крупного феодального землевладения.
На первом этапе существования партия заняла крайне леворадикальную позицию, вызванную переоценкой степени буржуазного развития Ирана: партия выдвинула лозунг немедленной социалистической революции в стране, вела активную антиисламскую пропаганду, требовала конфискации земель всех собственников, включая мелких. В 1920 в результате изменения состава ЦК ИКП курс партии стал более умеренным. Генеральным секретарём партии был избран один из лидеров Конституционной революции Хайдар-хан Аму оглы.
Коммунисты Ирана принимали активное участие в национально-освободительном движении в Иране в 1920—22. Организации ИКП были созданы в Тегеране, Тебризе, Мешхеде и других городах и районах страны. Партия руководила работой профсоюзов, входивших в Профинтерн. ИКП издавала газеты «Хакикат» («Правда»), «Кар» («Труд»).
Члены ИКП вошли в состав революционного правительства Гилянской республики (в частности, Хайдар-хан занимал пост министра внешних сношений), однако в результате организованного Кучек-ханом 29 сентября 1921 переворота оказываются втянутыми в гражданскую войну, окончившуюся падением республики.
В 1925 после провозглашения шаханшахом Ирана Реза Пехлеви правительство подвергло ИКП репрессиям. Часть руководства вынуждена была покинуть страну. Партийная печать печаталась за границей и нелегально ввозилась в Иран.
На прошедшем нелегально в 1927 2-м съезде ИКП были приняты новые Программа и Устав, а также тезисы по национальному и аграрному вопросу, обозначены действия по работе в крестьянской, молодёжной, женской среде. Новый ЦК приступил к воссозданию партийных организаций, развернул пропагандистскую работу в стране и за рубежом. Стали выходить печатавшиеся в Германии и Австрии газеты «Пейкар» («Борьба»), «Байраге энгелаб» («Знамя революции») и журнал «Сетарейе сорх» («Красная звезда»).
В 1929—31 ИКП осуществляла руководство развернувшимся в стране стачечным движением (на текстильной фабрике в Исфагане, железной дороге в провинции Мазендеран, в ковровых мастерских Машеда, на принадлежавших англичанам нефтяных предприятиях). В ответ на это в мае 1931 шахское правительство издало закон о запрете коммунистической деятельности. В результате последовавших арестов в тюрьме оказались многие активисты и руководители партии. Однако к 1934 партия оправилась от репрессий и возобновила активную деятельность. Новым лидером ИКП стал Таги Эрани. В 1934-1935 роль печатного органа партии принял журнал «Донья» («Вселенная»). В 1937 правительство развернуло новый виток репрессий против коммунистов, в результате которых партийные и профсоюзные организации оказались разгромленными, а большинство активистов были заключены в тюрьмы.
В 1938 состоялся громкий процесс над руководителями ИКП (так называемый «процесс 53-х»). В 1940 Таги Эрани был убит в тюрьме.
Оставшиеся на свободе члены ИКП вошли в состав Народной партии Ирана (Туде), созданной 29 сентября 1941 года и ставшей правопреемницей ИКП.
Руководители ИКП
- Аветис Султанович Султан-Заде — генеральный секретарь ЦК (июнь-октябрь 1920)
- Хайдар-хан Аму-Оглы — генеральный секретарь ЦК (1920—1921)
- Сеид Джафар Пишевари — первый секретарь ЦК (с 1929)
- Таги Эрани (с 1934)
Напишите отзыв о статье "Иранская коммунистическая партия"
Литература
- Советская историческая энциклопедия. — М., 1961.
- [historic.ru/books/item/f00/s00/z0000129/st036.shtml Тезисы о социально-экономическом положении Персии и тактике Иранской коммунистической партии «Адалет». Январь 1921 года.]
- [leninism.su/index.php?option=com_content&view=article&id=3657:dokumenty-1920-g-avgust&catid=99:v-i-lenin-neizvestnye-dokumenty-1891-1922&Itemid=53 Записка В. И Ленина М. П. Павловичу]
Отрывок, характеризующий Иранская коммунистическая партия
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
