Кабаррюс, Франсиско
Поделись знанием:
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Граф Франсиско Кабаррюс (фр. François Cabarrus; исп. Francisco Cabarrús; 15 октября 1752, Байонна — 27 апреля 1810, Севилья) — испанский государственный деятель, основатель и директор испанского государственного банка.
По его совету в 1785 была учреждена также торговая компания Филиппинских островов. При Карле IV Кабаррюс сначала был в немилости, затем состоял генерал-интендантом дорог и каналов и главным директором королевских фабрик. На конгрессах в Лилле и Раштате (1797—1781) был уполномоченным со стороны Испании. При Жозефе Бонапарте был министром финансов.
Его дочь Тереза Тальен была женой известного Тальена.
Напишите отзыв о статье "Кабаррюс, Франсиско"
Ссылки
- Кабаррюс, Франсиско // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Испании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Кабаррюс, Франсиско
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.