Казанский, Павел Иванович

Павел Иванович Казанский
Место службы:	• церковь Александра Невского при Московской практической академии коммерческих наук;  • Церковь Адриана и Наталии в Мещанской слободе;  • Храм Апостолов Петра и Павла в Басманной слободе
Рукоположен:	1854
Духовное образование:	Костромская духовная семинария; Московская духовная академия
Награды

Па́вел Ива́нович Каза́нский (12 (24) декабря 1828 — 19 марта (1 апреля) 1908) — священник, настоятель храма Христа Спасителя (1899—1908). Заслуженный профессор МДА.

Родился в Костроме в семье протоиерея. После окончания Костромской духовной семинарии и Московской духовной академии в звании магистра богословия преподавал историю в Нижегородской и Московской духовных семинариях. После рукоположения во священника в 1854 году был назначен настоятелем церкви Александра Невского при Московской практической академии коммерческих наук, где был законоучителем (1854—1875). С 1857 года по 1892 год преподавал также в Лазаревском институте восточных языков. В 1875 году назначен настоятелем церкви мучеников Адриана и Наталии в Мещанской слободе, в 1893 году — настоятелем Петропавловской церкви. В 1893 году Павел Иванович был также назначен депутатом от духовного ведомства в Городскую Думу и избран действительным членом Императорского палестинского общества.

В 1899 году Павел Иванович Казанский стал вторым настоятелем Храма Христа Спасителя. Среди многочисленных наград Павла Ивановича: скуфья, палица, митра, золотой наперсный крест, ордена Св. Анны 2-й и 3-й степени, Св. Владимира 3-й и 4-й степени и медали. Многие годы он был членом Московской духовной консистории.

Три срока, в период 1893—1904 годов, он был гласным Московской городской думы. Состоял действительным членом Императорского Палестинского общества, председателем попечительского совета учрежденной княжной Мещерской женской гимназии.

Жена — Ольга Никитична Казанская (23 июня (5 июля) 1835 — 3 (16) мая 1906), урождённая Дроздова. У них было шестеро детей.

Похоронен вместе с женой на Пятницком кладбище — на втором участке, напротив алтарной части Троицкого храма.

Источники

• Романова С. Н. Православная святыня // Храм Христа Спасителя. — М.: Московский рабочий, 1996. — С. 209—210.
• [church.necropol.org/kazanskiy-pavel.html Церковный некрополь]

Отрывок, характеризующий Казанский, Павел Иванович

Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.