Калиниченко, Илья Яковлевич

Илья Яковлевич Калиниченко
Дата рождения	25 февраля 1931(1931-02-25)
Место рождения	Лозовая Украинская ССР, СССР
Дата смерти	28 августа 1997(1997-08-28) (66 лет)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР→ Россия Россия
Род войск	КГБ СССР
Годы службы	1948—1993
Звание
Награды и премии

Илья́ Я́ковлевич Калиниче́нко (25 февраля 1931 года — 28 августа 1997 года) — советский государственный и военный деятель, генерал-полковник, руководитель Пограничных войск КГБ СССР (1989-1991).

Биография

Родился 25 февраля 1931 года в городе Лозовая Украинской ССР.

В 1948 году окончил Ленинградское Суворовское военное училище МВД СССР, в 1950 году — Московское пограничное военное училище МВД.

В Пограничных войсках с 1950 года. До 1953 года — заместитель начальника и начальник заставы 19-го пограничного отряда Молдавского пограничного округа МГБ СССР).

С 1953 года по 1957 год — слушатель Военного института МВД. После его окончания служил в пограничных войска Туркменского округа МВД — КГБ СССР, там занимал должности: старшего офицера штаба, начальника отделения штаба, коменданта пограничной комендатуры, заместителя начальника штаба 68-го пограничного отряда.

С 1960 года — начальник штаба 67-го пограничного отряда. С 1964 года — заместитель начальника, с 1966 года — начальник 22-го пограничного отряда Западного пограничного округа.

В 1968 году поступил в Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил имени К. Е. Ворошилова, окончил её в 1970 году. После окончания учёбы служил заместителем начальника отдела и заместителем начальника штаба Пограничных войск КГБ СССР. Затем занимал должности:

с 1971 года — начальника штаба Дальневосточного пограничного округа КГБ, с августа 1976 года — начальника войск Прибалтийского пограничного округа КГБ, с декабря 1980 года — начальника войск Западного пограничного округа КГБ.

23 мая 1974 года присвоено звание генерал-майора. 17 апреля 1980 года присвоено звание генерал-лейтенанта.

С июля 1985 года — начальник штаба Пограничных войск КГБ СССР.

С 28 декабря 1989 года по декабрь 1991 года — Начальник Главного управления Пограничных войск — заместитель Председателя КГБ СССР, член коллегии КГБ.

20 апреля 1990 года присвоено звание генерал-полковника. Член Центральной контрольной комиссии КПСС (1990—1991).

С 6 ноября 1991 года по 28 октября 1992 года — председатель Комитета по охране государственной границы СССР — Главнокомандующий Пограничными войсками СССР.

C 30 декабря 1991 года по 6 июля 1992 года — Главнокомандующий Пограничными войсками Содружества Независимых Государств.

С 16 декабря 1991 года по 7 июля 1992 года — государственный советник РСФСР о вопросам охраны границы.

С ноября 1992 года по август 1993 года — в распоряжении Президента РФ.

16 апреля 1993 года уволен в отставку по достижению предельного возраста пребывания на военной службе.

С августа 1993 года — советник командующего Пограничными войсками РФ, затем директора Федеральной пограничной службы РФ.

Награды и звания

• Орден Красного Знамени
• Орден Красной Звезды (1980)
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» II степени
• Орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени
• Почётный сотрудник КГБ СССР
• другие награды

Память

• Имя И. Я. Калиниченко присвоено отделу Пограничной службы Украины «Очаков».

Ссылки

• [shieldandsword.mozohin.ru/personnel/kalinichenko_i_ya.htm Калиниченко, Илья Яковлевич]. Сайт «История отечественных спецслужб и правоохранительных органов».

Отрывок, характеризующий Калиниченко, Илья Яковлевич

Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.