Каржавин, Фёдор Васильевич

Фёдор Васи́льевич Каржа́вин
Род деятельности:	Просветитель, путешественник, литератор

Фёдор Васи́льевич Каржа́вин (1745—1812) — российский просветитель, путешественник, литератор. Незадолго до смерти получил чин надворного советника.

Биография

Сын петербургского купца, учился в Париже, где был зачислен на службу в российское посольство. Затем преподавал французский язык в семинарии Троице-Сергиевой лавры. Был помощником архитектора в Экспедиции кремлёвского строения, возглавляемой Василием Баженовым, в 1773 году уволился, под предлогом слабости здоровья. С 1773 по 1788 год странствовал по Европе и Америке. Первым пунктом в этих путешествиях стал Амстердам, куда Каржавин сопровождал внука статского советника Прокопия Демидова. Там он был принят при дворе голландского штатгальтера принца Оранского. Следующие три года он проводит во Франции под именем Теодора л’Ами, здесь он заводит связи с маркизом Лафайетом и послом Конгресса США Сайласом Дином и женится на модистке Маргарите-Шарлотте Рамбур.

Но вскоре Каржавин отправляется в Вест-Индию, на о. Мартиника, куда прибыл в конце 1776 года. Там он занимается торговлей и переводами при французском консульстве, проявляет себя как врач и учитель, публикует книги на французском и испанском языках и ведет естественнонаучные наблюдения. На Мартинике благодаря посредничеству маркиза Лафайета, ставшего теперь генералом американской армии, Каржавин заводит знакомство с губернатором Виргинии Томасом Джефферсоном. Для помощи американским повстанцам Каржавин организует в Вильямсберге добровольческий отряд из жителей Мартиники и снаряжает на свои деньги три корабля с оружием. Позднее он предложит Конгрессу США свои услуги в качестве переводчика, на должности которого будет вести деятельность тайного агента против англичан. Однако остается неясным в чью пользу велась эта деятельность, США или России. Косвенным доказательством второго может служить тот факт, что Каржавин отказался отправиться в Россию послом Соединенных Штатов, возможно, дабы не прерывать своей миссии в Америке. В 1789 году Каржавин вернулся во Францию, где стал свидетелем революционных событий. Хотя сам Каржавин заявлял, что во Францию он вернулся в 1788 году, и с паспортом от русского резидента в Париже он отправился в Россию. В 1797 году, благодаря покровительству Баженова, он получил место переводчика в Коллегии иностранных дел, на котором прослужил до самой смерти 28 марта 1812 года. Существует версия, согласно которой, смерть Каржавина наступила вследствие самоубийства, что подкрепляется написанными незадолго до того словами:

Я объехал три четверти света, видел пятую часть света, вам еще не известную… Разные народы, знаю их обычаи, я измерил глубины и пучины, иногда с риском для моей жизни, но все это было напрасно.

Федор Каржавин по своему всестороннему образованию был одним из передовых людей своего времени. После него осталось большое количество рукописей и книг, которые находятся в нескольких книгохранилищах Москвы и Санкт-Петербурга, часть попала в частные руки. Переводы с французского: «Жизнь славного французского разбойника Картуша» и «Сравнение древней архитектуры с новой». Напечатаны: «Ахухамукхама Талым Hабы, или книга богословии Магометовой в увеселение меланхоликов» (с франц., М., 1783); «Сокращенный Витрувий, или совершенный архитектор» (с франц., М., 1789); «Description d’un poux vu en microscope» (на франц. и русск. яз., 1789); «Описание хода купеческих и других караванов в степной Аравии» (с англ., СПб., 1790); «Письмо к жене от мужа, идущего на приступ к городу» (соч. Бухарского, перев. на франц., СПб., 1790); «Краткое известие о достопамятных приключениях капитана д’Сивиля» (с франц., М., 3791); «Remarques sur la langue russienne et sur son alphabet» (СПб., 1791); «Вожак, показывающий путь к лучшему выговору букв и речений французских» (СПб., 1794); «Новоявленный ведун, поведающий гадание духов» (СПб., 1795); «Фокус-покус» (СПб., 1795); «Открытие, описание и содержание г. Геркулана» (СПб., 1795); «Собрание любопытства достойных предметов для юношества и любителей естественной истории» (СПб., 1796); «Dialogues fran çais, russes et allemands à l’usage des commenç ans» (СПб., 1804, 1818, 1832, 1837). Ср. Смирнов, «Истории Троицко-лаврской семинарии» («Сборник» II отд. Акад. наук, т. IX); «Русская старина», т. XII .

См. также

• Баранщиков, Василий Яковлевич

Литература

• Каржавин Ф.В. [memoirs.ru/texts/Karzavin_1875.htm Записки Ф.В. Каржавина о своей жизни ( 1788 г.)] // Русская старина, 1875. - Т. 12. - № 2. - С. 273-280.
• Рабинович В. И. С гишпанцами в Новый Йорк и Гавану: (Жизнь и путешествия Ф. В. Каржавина). — Москва: Мысль, 1967. — (Замечательные географы и путешественники).
• Долгова С. Р. Творческий путь Ф. В. Каржавина. — Л.: Наука, 1984. — С. 9.

Отрывок, характеризующий Каржавин, Фёдор Васильевич

– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.