Кирксена

Кирксена
Период	XIII-XVIII вв.
Титул:	имперские графы и князья
Родина	Гретсил
Имения	Восточная Фризия, графство Ритберг

Кирксена (нем. Cirksena) — знатный фризский род из Гретсила, который правил графством Восточная Фризия со столицей в Эмдене на протяжении 300 лет — с середины XV века до 1744 года.

Дом Кирксена происходит от племенных вождей Фрисландии, которые объединили вокруг себя основные кланы после смерти Фокко Укены, последнего восточнофризского вождя из клана Кенесма, в 1435 году. Представители этого клана в 1381 году заложили Восточную Фризию графам Голландии.

Ульрих из Нордена, мать которого была последней представительницей клана Кирксена, а жена — внучкой Фокко Укена, принял фамилию матери и в 1464 году получил от императора Фридриха III Габсбурга соизволение наименоваться графом Восточной Фризии. По соглашению с торговым людом Гамбурга он перенёс свою столицу из Нордена в крупный порт Северного моря — Эмден.

Через два года Ульрих умер, и графский титул унаследовал его малолетний сын Энно. Возмужав, он отправился с братом на паломничество в Святую Землю. Тем временем его сестра вопреки воле матери сбежала в Фридебург к своему возлюбленному, Энгельману фон Хорстелю. Энно в 1491 году поехал за сестрой во Фридебург, но по пути провалился под лёд и утонул.

Следующим правителем был его брат, Эдцард I Великий (1462—1528). Он поддерживал дело Реформации, систематизировал обычное право фризов, стал чеканить монету и упорядочил законы престолонаследия. Когда император Максимилиан передал всю Фризию в управление Георгу Бородатому, Эдзард I отказался признать это решение, в чём был поддержан Гронингеном. Император объявил Эдзарда вне закона и отрядил имперских воинов на завоевание Фризии. Смерть Максимилиана положила конец этому конфликту.

Эдзард расширил владения Восточнофризского дома путём брака с дочерью последнего графа Ритбергского. До 1687 года младшая (католическая) ветвь Кирксена сохраняла владение этим вестфальским графством. Гундакар фон Лихтенштейн, первый князь этого рода, вступая в брак с дочерью Энно III, рассчитывал прибавить к своим землям Ритберг. В память об этом союзе на гербе Лихтенштейна красуется перекрашенная в чёрный цвет золотая гарпия — геральдический знак рода Кирксена.

В надежде закрепить за своими сыновьями владение Йевером граф Эдцард пообещал женить их на дочерях местного феодала. Сын и наследник Эдцарда, Энно II (1505-60), однако, ослушался воли отца и взял в жёны Анну Ольденбургскую. Он энергично конфисковывал церковные имущества на своих владениях и распространял на них феодальные порядки. Его попытки ограничить традиционную фризскую вольницу натолкнулись на сопротивление свободолюбивых соотечественников.

Младший сын Эдцарда женился на внебрачной дочери императора Максимилиана, получив в качестве приданого Валкенбюрг и Далем в Испанских Нидерландах. Их потомки ещё в начале XVII века проживали на территории современной Бельгии, будучи сопричислены к верхушке католической аристократии.

После смерти Энно II фризами правила на правах регентши Анна Ольденбургская. Она устроила брак своего сына Эдцарда II с дочерью шведского короля Густава Вазы. Впоследствии шведская принцесса сменила Анну в качестве регента Фрисландии. Правление Эдцарда II (1532-99) ознаменовалось потерей Эмдена. Кальвинистское большинство горожан взбунтовалось против правителя-лютеранина и нашло поддержку в кальвинистских Соединённых провинциях.

Граф Энно III (1563—1625) вынужденно правил графством из Ауриха. Его попытка силой взять Эмден вылилась в затяжной вооружённый конфликт с голландцами (см. Эмденская революция). Женой его была дочь голштинского герцога Адольфа. Политические неудачи Энно III предопределили падение могущества Восточнофризского дома. Тем не менее его внук в 1654 году первым в роду вошёл в число имперских князей. Его наследники удержали за собой княжеский титул, хотя Восточная Фризия оставалась графством.

Последний представитель рода, князь Карл Эдцард Ост-Фрисландский, по возвращении с охоты в мае 1744 года выпил стакан простокваши и через несколько дней скончался. Детей у него не было. Восточную Фризию захватил прусский король Фридрих II, несмотря на протесты Ганноверской династии. Последняя смогла получить владение Эмденом лишь по условиям Венского мира (1815).

Эмден, столица Восточной Фризии, в 1575 году		Макет замка Кирксена в Аурихе		Замок Ульриха I в Хаге

Библиография

• Hobbing, Hans Heinrich. Die Begründung der Erstgeburtsnachfolge im ostfriesischen Grafenhaus der Cirksena. Aurich, 1915. (Abhandlungen und Vorträge zur Geschichte Ostfrieslands, 19)
• Reimers, Heinrich. Ostfriesland bis zum Aussterben seines Fürstenhauses. Bremen, 1925.
• Esselborn, Ernst. Das Geschlecht Cirksena. Berlin, 1945.

Ссылки

• [genealogy.euweb.cz/frisia/cirksena1.html Родословие Восточнофризского дома]

Отрывок, характеризующий Кирксена

В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.
Но самое поразительное явление недействительности высших распоряжений в то время было старание Наполеона остановить грабежи и восстановить дисциплину.
Вот что доносили чины армии.
«Грабежи продолжаются в городе, несмотря на повеление прекратить их. Порядок еще не восстановлен, и нет ни одного купца, отправляющего торговлю законным образом. Только маркитанты позволяют себе продавать, да и то награбленные вещи».
«La partie de mon arrondissement continue a etre en proie au pillage des soldats du 3 corps, qui, non contents d'arracher aux malheureux refugies dans des souterrains le peu qui leur reste, ont meme la ferocite de les blesser a coups de sabre, comme j'en ai vu plusieurs exemples».
«Rien de nouveau outre que les soldats se permettent de voler et de piller. Le 9 octobre».
«Le vol et le pillage continuent. Il y a une bande de voleurs dans notre district qu'il faudra faire arreter par de fortes gardes. Le 11 octobre».
[«Часть моего округа продолжает подвергаться грабежу солдат 3 го корпуса, которые не довольствуются тем, что отнимают скудное достояние несчастных жителей, попрятавшихся в подвалы, но еще и с жестокостию наносят им раны саблями, как я сам много раз видел».
«Ничего нового, только что солдаты позволяют себе грабить и воровать. 9 октября».
«Воровство и грабеж продолжаются. Существует шайка воров в нашем участке, которую надо будет остановить сильными мерами. 11 октября».]
«Император чрезвычайно недоволен, что, несмотря на строгие повеления остановить грабеж, только и видны отряды гвардейских мародеров, возвращающиеся в Кремль. В старой гвардии беспорядки и грабеж сильнее, нежели когда либо, возобновились вчера, в последнюю ночь и сегодня. С соболезнованием видит император, что отборные солдаты, назначенные охранять его особу, долженствующие подавать пример подчиненности, до такой степени простирают ослушание, что разбивают погреба и магазины, заготовленные для армии. Другие унизились до того, что не слушали часовых и караульных офицеров, ругали их и били».
«Le grand marechal du palais se plaint vivement, – писал губернатор, – que malgre les defenses reiterees, les soldats continuent a faire leurs besoins dans toutes les cours et meme jusque sous les fenetres de l'Empereur».
[«Обер церемониймейстер дворца сильно жалуется на то, что, несмотря на все запрещения, солдаты продолжают ходить на час во всех дворах и даже под окнами императора».]
Войско это, как распущенное стадо, топча под ногами тот корм, который мог бы спасти его от голодной смерти, распадалось и гибло с каждым днем лишнего пребывания в Москве.
Но оно не двигалось.
Оно побежало только тогда, когда его вдруг охватил панический страх, произведенный перехватами обозов по Смоленской дороге и Тарутинским сражением. Это же самое известие о Тарутинском сражении, неожиданно на смотру полученное Наполеоном, вызвало в нем желание наказать русских, как говорит Тьер, и он отдал приказание о выступлении, которого требовало все войско.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой все, что было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный tresor [сокровище]. Увидав обоз, загромождавший армию. Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своей опытностью войны, не велел сжечь всо лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве, но он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Положение всего войска было подобно положению раненого животного, чувствующего свою погибель и не знающего, что оно делает. Изучать искусные маневры Наполеона и его войска и его цели со времени вступления в Москву и до уничтожения этого войска – все равно, что изучать значение предсмертных прыжков и судорог смертельно раненного животного. Очень часто раненое животное, заслышав шорох, бросается на выстрел на охотника, бежит вперед, назад и само ускоряет свой конец. То же самое делал Наполеон под давлением всего его войска. Шорох Тарутинского сражения спугнул зверя, и он бросился вперед на выстрел, добежал до охотника, вернулся назад, опять вперед, опять назад и, наконец, как всякий зверь, побежал назад, по самому невыгодному, опасному пути, но по знакомому, старому следу.