Княжество Байрейт

Княжество Байрейт (нем. Fürstentum Bayreuth) или Бранденбург-Байрейт было имперским княжеством в Священной Римской империи с центром в баварском городе Байрейт. До 1604 года данное государство было известно как княжество Кульмбах (нем. Fürstentum Kulmbach) или Бранденбург-Кульмбах. Управлялся представителями дома Гогенцоллернов, носивших титул маркграфов, так как княжество было маркграфством.

История

Княжество было основано после смерти бургграфа Нюрнберга Фридриха V 21 января 1398 года, когда его земли были разделены между двумя его сыновьями. Младший сын, Фридрих, получил княжество Ансбах, а старший, Иоганн, получил Байрейт. После смерти Иоганна 11 июня 1420 года, два княжества были воссоединены Фридрихом, который к тому времени уже стал курфюрстом Бранденбурга, приняв титул Фридрих I.

После смерти Фридриха I 21 сентября 1440 года его владения были разделены между сыновьями: Иоганн Алхимик получил Байрейт (Бранденбург-Кульмбах), Фридрих — Бранденбург, а Альбрехт-Ахилл — Ансбах.

Иоганн Алхимик отказался от своих прав в 1457 году, после чего Кульмбах (Байрейт) перешёл его брату, Альбрехту Ахиллу, маркграфу Бранденбурга. Впоследствии Ансбах управлялся младшей линией дома Гогенцоллернов, и его правители обычно назвались маркграфами Бранденбург-Байрейта (несмотря на то, что Байрейт находится довольно далеко от Бранденбурга).

В 1655 году Байрейт был разделен на Бранденбург-Байрейт и Бранденбург-Кульмбах, однако территории были воссоединены в 1726 году после смерти не оставившего законных наследников Георга Вильгельма Бранденбург-Байрейтского. Династическая линия Бранденбург-Байрейта пресеклась 20 января 1769 года со смертью маркграфа Фридриха Кристиана, и Байрейт перешёл Кристиану Фридриху Карлу Александру.

2 декабря 1791 года принц и маркграф Ансбаха Карл Александр, также унаследовавший Байрейт, продал владетельные права на своё княжество прусскому королю Фридриху Вильгельму II. Формально Ансбах был аннексирован 28 января 1792 года.

См. также

• Маркграфы Бранденбург-Кульмбаха

Ссылки

• Байрейт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.worldstatesmen.org/German_States1.html German States to 1918, A-E] на WorldStatesmen.org
• [genealogy.euweb.cz/hohz/hohenz1.html House of Hohenzollern (1 of 2)] на Genealogy.eu
• [genealogy.euweb.cz/hohz/hohenz2.html House of Hohenzollern (2 of 2)] на Genealogy.eu
• [www.tacitus.nu/historical-atlas/regents/germany/nurnberg.htm Ansbach and Bayreuth] на Tacitus Historical Atlas

Отрывок, характеризующий Княжество Байрейт

– Так ты ничего не хочешь сделать, так и скажи! – закричал почти Ростов, не глядя в глаза Борису.
Борис улыбнулся: – Напротив, я сделаю, что могу, только я думал…
В это время в двери послышался голос Жилинского, звавший Бориса.
– Ну иди, иди, иди… – сказал Ростов и отказавшись от ужина, и оставшись один в маленькой комнатке, он долго ходил в ней взад и вперед, и слушал веселый французский говор из соседней комнаты.


Ростов приехал в Тильзит в день, менее всего удобный для ходатайства за Денисова. Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого на другой день после приезда Ростова. В этот день, 27 го июня, были подписаны первые условия мира. Императоры поменялись орденами: Александр получил Почетного легиона, а Наполеон Андрея 1 й степени, и в этот день был назначен обед Преображенскому батальону, который давал ему батальон французской гвардии. Государи должны были присутствовать на этом банкете.
Ростову было так неловко и неприятно с Борисом, что, когда после ужина Борис заглянул к нему, он притворился спящим и на другой день рано утром, стараясь не видеть его, ушел из дома. Во фраке и круглой шляпе Николай бродил по городу, разглядывая французов и их мундиры, разглядывая улицы и дома, где жили русский и французский императоры. На площади он видел расставляемые столы и приготовления к обеду, на улицах видел перекинутые драпировки с знаменами русских и французских цветов и огромные вензеля А. и N. В окнах домов были тоже знамена и вензеля.
«Борис не хочет помочь мне, да и я не хочу обращаться к нему. Это дело решенное – думал Николай – между нами всё кончено, но я не уеду отсюда, не сделав всё, что могу для Денисова и главное не передав письма государю. Государю?!… Он тут!» думал Ростов, подходя невольно опять к дому, занимаемому Александром.
У дома этого стояли верховые лошади и съезжалась свита, видимо приготовляясь к выезду государя.
«Всякую минуту я могу увидать его, – думал Ростов. Если бы только я мог прямо передать ему письмо и сказать всё, неужели меня бы арестовали за фрак? Не может быть! Он бы понял, на чьей стороне справедливость. Он всё понимает, всё знает. Кто же может быть справедливее и великодушнее его? Ну, да ежели бы меня и арестовали бы за то, что я здесь, что ж за беда?» думал он, глядя на офицера, всходившего в дом, занимаемый государем. «Ведь вот всходят же. – Э! всё вздор. Пойду и подам сам письмо государю: тем хуже будет для Друбецкого, который довел меня до этого». И вдруг, с решительностью, которой он сам не ждал от себя, Ростов, ощупав письмо в кармане, пошел прямо к дому, занимаемому государем.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как после Аустерлица, думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
С крыльца широкая лестница вела прямо наверх; направо видна была затворенная дверь. Внизу под лестницей была дверь в нижний этаж.
– Кого вам? – спросил кто то.
– Подать письмо, просьбу его величеству, – сказал Николай с дрожанием голоса.
– Просьба – к дежурному, пожалуйте сюда (ему указали на дверь внизу). Только не примут.
Услыхав этот равнодушный голос, Ростов испугался того, что он делал; мысль встретить всякую минуту государя так соблазнительна и оттого так страшна была для него, что он готов был бежать, но камер фурьер, встретивший его, отворил ему дверь в дежурную и Ростов вошел.
Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.