Альбрехт III (курфюрст Бранденбурга)
| Альбрехт Ахилл Бранденбургский Albrecht Achilles von Brandenburg<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1440 — 11.3.1486 | |||
| (под именем Альбрехт I) | |||
| Предшественник: | Фридрих I (курфюрст Бранденбурга) | ||
| Преемник: | Фридрих I (маркграф Бранденбург-Ансбаха) | ||
| |||
| 1457 — 11.3.1486 | |||
| (под именем Альбрехт I) | |||
| Предшественник: | Иоганн Алхимик | ||
| Преемник: | Зигмунд Бранденбургский | ||
| |||
| 1470 — 11.3.1486 | |||
| (под именем Альбрехт III) | |||
| Предшественник: | Фридрих II | ||
| Преемник: | Иоганн Цицерон | ||
| Рождение: | 9 ноября 1414 Тангермюнде (ныне — в земле Саксония-Анхальт) | ||
| Смерть: | 11 марта 1486 (71 год) Франкфурт-на-Майне | ||
| Место погребения: | Хайльсброннский монастырь | ||
| Род: | Гогенцоллерны (франконская ветвь) | ||
| Имя при рождении: | нем. Albrecht von Hohenzollern | ||
| Отец: | Фридрих I Бранденбургский | ||
| Мать: | Елизавета Баварская | ||
| Супруга: | Маргарита Баденская Анна Саксонская | ||
| Дети: | сыновья: Иоганн, Фридрих, Зигмунд дочери: Урсула, Елизавета, Маргарита, Амалия, Барбара, Сибилла, Доротея, Елизавета, Анастасия | ||
А́льбрехт Ахи́лл Бранденбу́ргский (нем. Albrecht Achilles von Brandenburg; 9 ноября 1414, Тангермюнде — 11 марта 1486, Франкфурт-на-Майне) — маркграф княжества Ансбах с 1440 года и княжества Кульмбах с 1464 года под именем Альбрехт I, курфюрст Бранденбурга с 1470 года под именем Альбрехт III.
Биография
Альбрехт Ахилл был третьим сыном курфюрста Фридриха I Гогенцоллерна. После смерти отца территория его государства была разделена между его сыновьями: Иоганн Алхимик получил княжество Байрейт (Бранденбург-Кульмбах), Фридрих получил Бранденбург, а Альбрехт-Ахилл получил княжество Ансбах. Его планы завладеть Франкским герцогством не осуществились из-за нюрнбергского восстания во время Первой маркграфской войны 1449—1450 годов.
В 1464 году Альбрехт унаследовал после смерти своего брата Иоганна Алхимика княжество Кульмбах.
Когда в 1470 году старший брат Альбрехта Ахилла Фридрих II отрёкся от власти в Бранденбурге, все владения дома Гогенцоллернов оказались в руках Альбрехта Ахилла.
Альбрехт слыл одним из самых влиятельных князей своего времени. Второе имя Ахилл ему присвоил будущий папа римский Пий II. Для достижения своих политических целей Альбрехт Ахилл использовал как военную силу, так и возможности дипломатии. В 1472 году Альбрехту Ахиллу во главе Бранденбурга удалось завершить многолетнюю войну с Померанией.
Альбрехт Ахилл вступил в открытое противостояние с епископом Вюрцбурга Рудольфом II фон Шеренбергом и епископом Бамберга Филиппом фон Геннебергом, отказавшись платить имперский налог на войну с турками и угрожая даже отказом от уплаты церковного налога, за что соответствующим интердиктом был предан анафеме.
В 1473 году Альбрехт Ахилл издал династический закон дома Гогенцоллернов, установивший неделимость курфюршества Бранденбург, власть в котором с этого времени передаётся старшему сыну умершего курфюрста. В том же году к власти в Бранденбурге пришёл старший сын Альбрехта Ахилла из первого брака Иоганн Цицерон.
В 1486 году тяжело больной курфюрст Альбрехт принял участие в рейхстаге во Франкфурте-на-Майне, избравшем королём Максимилиана I. Альбрехт Ахилл умер во время рейхстага 11 марта 1486 года и был похоронен 19 июня 1486 года в церкви Хайльсброннского монастыря.
Семья
Альбрехт Ахилл был женат дважды.
В 1445 году он женился на Маргарите Баденской (1431 — 24 октября 1457, Ансбах), дочери маркграфа Якоба I Баденского, однако брак оказался несчастливым: Маргарита умерла уже в 1457 году. В этом браке у Альбрехта Ахилла появилось трое сыновей и три дочери.
- Урсула (1450—1508), в 1467 году вышла замуж за герцога Мюнстербергского Йиндржиха I из Подебрад
- Елизавета (1451—1524), в 1467 году вышла замуж за герцога Эберхарда II Вюртембергского
- Маргарита (1453—1509); абатисса монастыря в Хофе с 1476 года
- Иоганн Цицерон (1455—1499), курфюрст Бранденбургский
В ноябре 1458 года Альбрехт женился на Анне Саксонской, дочери курфюрста Саксонии Фридриха II, которая родила ему пятерых сыновей и восемь дочерей. Всего у Альбрехта было 19 детей.
- Фридрих II Бранденбург-Ансбахский (1460—1536); с 1486 года маркграф Бранденбурга-Ансбаха, с 1495 года — маркграф Бранденбурга-Кульмбаха
- Амалия (1461—1481), в 1478 году вышла замуж за пфальцграфа Каспара Цвайбрюккенского
- Барбара Бранденбургская (1464—1515);
- в 1472—1476 годах замужем за герцогом Генрихом XI Глогувским
- в 1476—1500 годах замужем за королём Богемии Владиславом II
- Сибилла (1467—1524), в 1481 году вышла замуж за герцога Вильгельма Йюлих-Бергского
- Зигмунд (1468—1495), с 1486 года маркграф Бранденбург-Кульмбахский
- Доротея (1471—1520); аббатиса в Бамберге
- Елизавета (1474—1507), в 1491 году вышла замуж за графа Германа VIII Геннеберг-Ашахского (1470—1535)
- Анастасия (1478—1534), в 1500 году вышла замуж за графа Вильгельма VII Геннеберг-Шлейзингенского (1478—1559)
Напишите отзыв о статье "Альбрехт III (курфюрст Бранденбурга)"
Ссылки
- Альбрехт Ахиллес // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Альбрехт III (курфюрст Бранденбурга)
И об этом то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки, по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии, – об этом то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда то, а Тормасов туда то и как Чичагов должен был передвинуться туда то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д.Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно.
Все это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием истории происходит только оттого, что историки, писавшие об этом событии, писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не историю событий.
Для них кажутся очень занимательны слова Милорадовича, награды, которые получил тот и этот генерал, и их предположения; а вопрос о тех пятидесяти тысячах, которые остались по госпиталям и могилам, даже не интересует их, потому что не подлежит их изучению.
А между тем стоит только отвернуться от изучения рапортов и генеральных планов, а вникнуть в движение тех сотен тысяч людей, принимавших прямое, непосредственное участие в событии, и все, казавшиеся прежде неразрешимыми, вопросы вдруг с необыкновенной легкостью и простотой получают несомненное разрешение.
Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия. Цель эта достигалась, во первых, сама собою, так как французы бежали, и потому следовало только не останавливать это движение. Во вторых, цель эта достигалась действиями народной войны, уничтожавшей французов, и, в третьих, тем, что большая русская армия шла следом за французами, готовая употребить силу в случае остановки движения французов.
Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.
Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
