Комар, Виктор Григорьевич

Комар Виктор Григорьевич
Место рождения:	Сызрань, Симбирская губерния, Российская империя
Научная сфера:	кинематографические технологии
Место работы:	Всесоюзный научно-исследовательский кинофотоинститут (НИКФИ)
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор
Известен как:	участник разработки систем широкоэкранного, широкоформатного и стереоскопического кинематографа
Награды и премии:	«Оскар» Ника — 2003

Виктор Григорьевич Комар (1913—2014) — советский и российский учёный, доктор технических наук, профессор.

Биография

Родился 29 сентября 1913 года в городе Сызрань.

Учился в московской школе. Электротехническое образование получил, окончив Московский электротехнический техникум им. Красина. С 1930 по 1937 годы работал на Московском трансформаторном заводе.

В 1930 году Виктор Григорьевич поступил на вечернее отделение Московского индустриального института, во время его учёбы вошедшего в Московский энергетический институт, который Комар и закончил.

Работал в отрасли кинематографических технологий с 1937 года, начав свою карьеру с должности старшего инженера в НИИ киностроительства. На протяжении 74 лет (с 1939 до 2014) являлся сотрудником Научно-исследовательского кинофотоинститута (НИКФИ).

Окончив кинотехническое училище, Комар присоединился к коллективу НИКФИ и приступил к научно-исследовательской работе. В период с 1950 по 1981 годы В. Г. Комар осуществлял научное руководство институтом, работая директором, заместителем директора по научной работе, а с 1964 по 1986 годы одновременно руководил лабораторией стереокинематографии, за чью деятельность в 1991 г. НИКФИ была вручена премия Американской киноакадемии «Оскар» за технические достижения 1990 года в области объёмного кинематографа.

Умер 24 июня 2014 года.

Основные изобретения и достижения

При непосредственном участии Виктора Григорьевича были разработаны и внедрены в производство приборы и аппараты для изготовления кинофильмов, их демонстрации, системы широкоэкранного, широкоформатного и стереоскопического кинематографа.

Был признан [www.youtube.com/watch?v=VNDF9Lrg3_o вклад В. Г. Комара в создание] широкоформатной кинематографической системы IMAX. Благодаря проведённым им исследованиям и теоретическим расчётам впервые в мире была разработана технология цифровой стереосъёмки кукольной анимации одним фотоаппаратом, по которой в НИКФИ был создан первый в мире кукольный фильм в формате IMAX.

Также им были разработаны принципы голографического кинематографа.

Комаром были опубликованы около двухсот книг и статей в научно-технических журналах, в том числе и за границей — на западе и востоке. Виктор Григорьевич неоднократно выступал с докладами на научных конференциях по всему миру, читал лекции в советских и российских ВУЗах, подготовил множество кандидатов технических наук.

Награды и звания

• орден «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени (21.10.2009)
• орден Почёта (27.12.1999)
• орден Трудового Красного Знамени (1971)
• орден Красной Звезды (14.04.1944)
• медали
• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР
• Почётная грамота Верховного Совета РСФСР
• Также Виктору Комару были вручены английский орден «За Заслуги» (2001), орден «За заслуги перед Отечеством IV степени» (2009), он стал лауреатом Национальной кинематографической премии «Ника» (2003, за вклад в кинематографические науки, критику и образование).

Деятельность Виктора Григорьевича Комара получила признание и за рубежом. Он был избран почётным членом: Американского общества инженеров кино и телевидения (SMPTE), Английского общества инженеров кино, телевидения и звука (BKSTS), Международного Союза кинотехнических ассоциаций (UNIATEC). В 2003 году он был избран почётным заместителем Генерального директора Международного биографического центра.

Ссылки

• [nikfi.ru/about/history/people/viktor-g-komar/ Биография В. Г. Комара на сайте НИКФИ]

Отрывок, характеризующий Комар, Виктор Григорьевич

Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…