Контроль времени

Контроль времени — ограничение времени обдумывания ходов, используемое в шахматах, шашках и некоторых других играх.

Обычно противники имеют одинаковый лимит времени. Время, которое каждый игрок тратит на обдумывание своих ходов, фиксируется. Игрок, первым израсходовавший всё своё время, по общему правилу признаётся проигравшим независимо от положения в партии. Если у кого-то из игроков первоначальный лимит времени больше, это может расцениваться как фора. В некоторых случаях правила проведения соревнований предусматривают уменьшение времени игрока в качестве штрафа за нарушение правил турнира (например, за опоздание к началу партии у игрока отнимают время, вдвое большее времени опоздания). Положение, когда игроку нужно сделать достаточно много ходов, а оставшееся время мало, называется цейтнотом.

История

По всей видимости, впервые контроль времени был введён в шахматах в XIX веке. Необходимость в ограничении времени появилась, когда игра приобрела популярность и стали проводиться достаточно массовые турниры, в том числе в присутствии зрителей.

Введение контроля времени диктовалось, в основном, двумя соображениями:

• Организационные ограничения — в официальном турнире необходимо планировать сроки проведения соревнования.
• Блокирование нечестной игры — существовала практика намеренного затягивания партии слабыми игроками, в расчёте на то, что соперник из-за длительного ожидания утомится и начнёт делать ошибки.

Организация контроля времени первоначально была достаточно примитивной: время измерялось обычными песочными часами. Первое официальное соревнование с контролем времени — матч Даниэля Гарвица с Иоганом Левенталем, состоявшийся в 1853 году; в нём каждый игрок должен был тратить на ход не более десяти минут, просрочка времени наказывалась денежным штрафом. Позже англичанин Вильсон изобрёл специальные шахматные часы, с двумя спаренными часовыми механизмами, из которых одновременно работал только один. В 1883 году на Лондонском международном турнире они были применены в первый раз. В течение последующих 17 лет часы совершенствовались, приобретя к 1900 году современный облик: два механизма с циферблатами в одном корпусе, две кнопки переключения, после завершения установленного лимита времени на соответствующей стороне часов падал флажок. Эти часы с минимальными изменениями просуществовали более сотни лет, применяются они и сейчас. Именно от них произошла идиома «упал флажок», означающая провал вследствие истечения времени.

Из шахмат контроль времени перешёл и в другие настольные игры: шашки, рэндзю, го и другие.

Когда устанавливается какой-либо закон, тотчас появляются попытки его обойти. Если ввести правила, призванные быть преградой нечестной игре, то … почти наверняка найдутся такие, которые постараются использовать эти правила нечестно. Всё пойдёт в ход — и контроль времени, и откладывание…
Ясунари Кавабата. «Мэйдзин»

Нельзя сказать, что с введением контроля времени решились все проблемы. Многочасовые раздумья над ходами прекратились, но появилась другая проблема — цейтнот. Вместе с ним возникла практика «игры на флажок», когда игрок, имеющий худшее положение в партии, но больший оставшийся лимит, начинал тянуть время, в надежде, что противник физически не успеет сделать необходимые ходы и проиграет из-за просрочки времени.

Появились рекомендации, имеющие отношение не к содержательной стороне партии, а к контролю времени, например: «Если вы в цейтноте, то не рекомендуется ходить без острой необходимости фигурами через все поле. Если же Ваш противник попал в цейтнот, очень полезны бывают неожиданные ходы, которые противник, наверное, ещё не успел предусмотреть.» Пользуясь тем, что в цейтноте игрок не успевает записывать свои ходы в бланк, сверяя количество сделанных ходов по записям соперника, недобросовестные шахматисты иногда пользовались методом откровенного обмана: записывали в свой бланк один из последних ходов дважды. Соперник, увидев, что нужное количество ходов сделано, переставал следить за временем и спокойно обдумывал следующий ход. Когда после падения флажка судья подходил проверить, сделано ли нужное количество ходов, «ошибка» внезапно обнаруживалась, и фиксировалась просрочка времени.

Как это ни парадоксально, некоторые шахматисты научились использовать и свой цейтнот. К таким приёмам прибегают игроки, имеющие выше среднего уровня развитую интуицию и способность к принятию быстрых решений, что даёт им возможность качественно играть даже при минимальном времени. Игрок в начале партии намеренно тянет время, чтобы оказаться в цейтноте. Когда цейтнот наступает, соперник, видя это, обычно пытается отвечать на ходы максимально быстро, чтобы не дать находящемуся в цейтноте возможности обдумывать ответные ходы в своё время. Но, имея несколько худшие способности к быстрой игре, он часто делает ошибки, в итоге упуская выигрыш или даже проигрывая.

Порядок контроля времени долгое время был достаточно простым: выделялся лимит времени на всю игру или на некоторое количество ходов. Во многом это было связано с примитивностью механических шахматных часов, не позволяющих без ручной перенастройки контролировать истечение более одного интервала времени на игрока. Создание электронных шахматных часов дало возможность использования нетрадиционных, более сложных алгоритмов выделения времени: например, в начале игры даётся всего 5 минут, и с каждым сделанным ходом добавляется ещё 2-3 секунды. С их помощью может не только контролироваться общее время игры, но и задаваться определённый темп ходов.

Порядок игры с контролем времени

• На часах устанавливается лимит времени для каждого игрока. Часы исходно выключены (на механических часах такому состоянию соответствует полунажатие обеих кнопок, когда не работает ни один из механизмов).
• В момент начала партии судья либо игрок, ходящий вторым, включает часы (на механических часах — нажимает кнопку на своей стороне, у электронных часов может быть отдельная кнопка включения).
• Сделав ход, игрок переключает часы, останавливая отсчёт своего времени и запуская отсчёт времени противника. При этом любые действия с игровым полем и инвентарём, сопровождающие ход (например, снятие побитых фигур), должны быть сделаны до переключения часов.
• Игрок должен переключать часы той же рукой, которой он делал ход (чтобы гарантировать, что часы переключены по завершении хода).
• Если игрок считает необходимым привлечь внимание судьи, он может остановить часы. Если судья сочтёт, что обращение было необоснованным, он может уменьшить время игрока, остановившего часы.
• В случае опоздания игрока, который должен делать первый ход, к началу партии, судья запускает его часы. По правилам турнира опоздавший игрок может быть наказан и дополнительным штрафом.
• Если время, выделяемое игрокам на партию, достаточно велико, партия может играться более одного игрового дня. В этом случае в момент откладывания партии игровые часы останавливаются, их показания на момент остановки записываются, а на следующий день при доигрывании часы запускаются с тех же показаний.

В разных играх существуют разные традиции относительно того, к каким результатам приводит просрочка времени и кто должен следить за соблюдением временного лимита.

Виды контроля времени

Существует несколько видов системы контроля времени. Большинство из них появились в шахматах, но распространяются и на другие виды игр.

• Лимит на игру — Лимит времени игрокам даётся на всю игру, независимо от числа ходов, которые будут сделаны. Он наиболее прост технически, но неоптимален, поскольку провоцирует жёсткий цейтнот — в партии из сотни ходов (а в Го, например, ходов может быть существенно больше) игроку бывает трудно спрогнозировать расход времени.
• Лимит на ход — Ограничивается время не на всю игру или её часть, а на каждый ход в отдельности. Исторически именно этот вид был первым, но не прижился ввиду несоответствия характеру большинства игр — позиции в игре могут быть очень неравноценные, и если в одной для нахождения лучшего хода достаточно секунды, то в другой могут понадобиться десятки минут. Нивелировка времени на ход неудобна и плохо влияет на качественную составляющую игры, так как именно в самых трудных позициях чаще всего приводит к выбору не лучшего хода из-за недостатка времени на обдумывание.
• Лимит на определённое число ходов — Игра делится на периоды из определённого числа ходов. Игрок должен сделать это число ходов за заданное время (например, 20 ходов за час). Если игрок успевает сделать указанное число ходов за меньшее время, оставшееся время может либо теряться, либо (что применяется чаще) добавляться к времени следующего периода. Размеры периодов и отводимое на них время могут быть как одинаковыми, так и разными, а в последнем периоде время может даваться уже не на определённое число ходов, а на доигрывание партии до конца. Именно эта схема применялась до последнего времени и применяется сейчас в шахматах. Она, с одной стороны, дисциплинирует игроков (так как лимиты даются не на всю партию, а на её части), с другой — в отличие от схемы с лимитом на ход позволяет игроку расходовать время на ходы дифференцированно — делать простые ходы быстро, сохраняя больше времени на обдумывание трудных. Недостатком этой схемы является то, что игрок, теоретически, может оказаться в цейтноте столько раз, на сколько периодов разбита игра, а не один, как в первой схеме.
• Лимит с добавлением времени — на партию или на какое-то число ходов даётся фиксированный лимит времени, но при каждом ходе игрока его лимит времени увеличивается. Есть несколько схем контроля времени с добавлением:
  • Контроль с задержкой без накопления — часы включаются не сразу после нажатия на кнопку, а через определённое время, составляющее обычно несколько секунд. Если игрок успевает сделать очередной ход и переключить часы за это время, то его основные часы не запускаются, и базовый лимит времени не расходуется. Накопление времени происходит за счёт тех ходов, которые были сделаны в течение времени задержки. Увеличиваться лимит не может, так как неиспользованное время задержки не суммируется. Часы, реализующие этот вид контроля, называют ещё «часами с цейтнотной зоной», поскольку основная идея задержки включения часов — сгладить жёсткий цейтнот. Например, если у игрока в выигрышной позиции осталось около десятка секунд основного времени, а для реализации преимущества нужно двадцать — тридцать ходов, то при обычном контроле соперник может «играть на время» и выиграть, а при наличии «цейтнотной зоны» это уже не получится.
  • Контроль Бронштейна — схема с возвратом после хода, предложенная Давидом Бронштейном. Устанавливается лимит на партию и определённое небольшое «возвращаемое время». При каждом переключении часов после хода часы ходившего игрока возвращаются назад на это время, но не далее, чем до предыдущих показаний (то есть стрелка часов не может вернуться дальше положения, которое было перед этим ходом). Как нетрудно заметить, эта схема аналогична предыдущей, за одним исключением — дополнительное время добавляется не перед ходом, а после него. Поэтому если в предыдущей схеме игрок, у которого осталось, допустим, менее полсекунды времени основного лимита, может неограниченно долго играть на задержках, то при использовании контроля Бронштейна такой игрок просрочит время, поскольку не успеет сделать за оставшиеся доли секунды очередной ход.
  • Контроль Фишера — контроль с добавлением времени на каждом ходу и суммированием, предложенный Фишером. На игру устанавливается общий лимит, и на каждом ходу игрока к его лимиту прибавляется определённое небольшое время. Таким образом, если очередной ход сделан за время, меньшее добавляемого, то лимит будет расти, если за бо́льшее — уменьшаться. Делая ходы быстро, игрок создаёт себе «запас» времени, который он может израсходовать в любой момент. Принципиальное отличие от контроля Бронштейна состоит в том, что оставшееся время при контроле Фишера может расти, в то время как при контроле Бронштейна оно может только уменьшаться, и игрок, уже истративший много времени, не может снова «запасти» его за счёт быстрой игры.
• Песочные часы — способ контроля времени, который иногда применяется для развлечения, и никогда — в серьезных соревнованиях. Заключается в том, что игроки берут обычные песочные часы (одни на двоих) и ставят их в среднее положение (половина песка в одной колбе, половина — в другой). Когда часы поставлены одним концом вверх — идёт время одного игрока, когда другим — другого. «Переключение» заключается в переворачивании часов игроком, сделавшим ход. Таким образом, изначально оба игрока имеют одинаковый лимит в несколько минут, и игрок, обдумывая ход, передаёт часть своего лимита противнику. Этот вид контроля иногда поддерживается в современных электронных игровых часах — эффект песочных часов имитируется алгоритмом работы часов, при котором время, потраченное одним из игроков, добавляется к времени его противника.

Нормы и особенности контроля времени в различных играх

Шахматы

По правилам ФИДЕ при игре с обычным контролем игроки обязаны вести запись партии за счёт своего контрольного времени. В быстрых шахматах и блице это требование не предъявляется.

Время считается просроченным, если падение флажка на часах соответствующего игрока заметил арбитр, либо если падение флажка заметил один из игроков и обратил на это внимание арбитра (правила ФИДЕ, п. 6.9). Игроку, просрочившему время, засчитывается поражение, за следующими исключениями:

• Если на момент падения флажка позиция в партии такова, что противник просрочившего время игрока не может поставить мат в принципе, даже при самой плохой игре соперника (т.е. невозможен даже кооперативный мат), то присуждается ничья.
• Если до обнаружения падения флажка на доске уже поставлен мат, то поставивший его считается победившим, даже если впоследствии обнаружится, что на его часах упал флажок.
• Если обнаруживается, что флажки упали у обоих игроков и невозможно сказать, какой упал первым (такое бывает очень редко и только с механическими часами), то:
  • Если этот факт обнаруживается в последнем периоде игры (тот период контроля времени, в котором партия должна быть закончена), то присуждается ничья.
  • Если падение обоих флажков обнаруживается не в последнем периоде игры, то партия должна быть продолжена. Установка времени и числа ходов на часах при этом остаётся на усмотрения арбитра.

После введения контроля времени лимит постоянно уменьшался:

• первоначально, в конце XIX века, он составлял 2 часа на каждые 20 ходов;
• в первой половине XX века чаще играли с контролем 2 часа на первые 30 ходов и по 1 часу на каждые следующие 15;
• ко второй половине XX века лимит уменьшился до 2,5 часов на первые 40 ходов и по 1 часу на каждые следующие 16;
• в конце 1980-х годов опробовался контроль 1,5 часа на первые 30 ходов и по 1 часу на каждые следующие 30 ходов.

Сейчас стандартный лимит для классических шахмат — 2 часа на 40 ходов, затем 1 час на следующие 20 ходов и ещё 30 минут до конца партии, либо 2 часа на 40 ходов, после чего сразу от 30 минут до 1 часа до конца партии. Проводятся турниры по быстрым шахматам, где на всю партию даётся порядка 30 минут, и блиц-турниры, в которых время ограничено ещё сильнее — от 5 до 15 минут на партию.

В последние годы на турнирах часто применяют контроль с добавлением времени, например, «турнирный контроль Фишера» («Fisher tournament»), представляющий собой комбинацию традиционного лимита на период и контроля Фишера. В этой системе партия разбивается на три этапа:

1. 100 минут на 40 ходов (неиспользованное время добавляется к лимиту второго периода);
2. 50 минут на 20 ходов (неиспользованное время добавляется к лимиту третьего периода);
3. 10 минут до конца партии, по системе Фишера, после каждого сделанного хода игроку автоматически добавляется по 30 секунд.

По этой системе играли, например, на чемпионате ФИДЕ 1997—1998 года. Иногда используют систему Фишера из двух периодов (дополнительное время даётся при игре во втором периоде) или даже «чистый» контроль Фишера (около получаса на всю партию плюс несколько секунд на каждый сделанный ход).

«Часы Фишера» (по-другому «Часы ФИДЕ») впервые были применены в 1992 году в матче Фишер-Спасский (Югославия). Часы были изготовлены по патенту США #4,884,255 «Digital chess clock» от 28 ноября 1989 года (автор — Роберт Фишер).

Кроме того, всё чаще используются часы с так называемой «цейтнотной зоной»: по исчерпании лимита игроку на каждый следующий ход даётся резко ограниченное время (от нескольких секунд до минуты—двух). Благодаря этому сглаживаются отрицательные последствия цейтнота и исчезает возможность «игры на флажок» — как бы ни мало было время игрока, его всегда достаточно, чтобы реализовать преимущество, если таковое есть.

Шведские шахматы

Особую роль играет контроль времени в шведских шахматах, где две команды по два или более игрока играют на двух или более досках одновременно. В них он существенным образом влияет на тактику игры. В шведских шахматах пользуются шахматными правилами для блиц-турниров, время на партию редко превышает 15 минут. Игра ведётся командой, и исчерпание времени команды фиксируется, когда любой из её участников просрочит время в своей партии. Таким образом, если на одной доске игрок команды добился заведомо выигрышной позиции и время его соперника хуже, чем у партнёра на другой доске, партнёр может «зависнуть» — просто перестать ходить и дождаться истечения игрового времени команды соперника.

См. также: Шведские шахматы#Контроль времени

Го

В го контроль времени начал использоваться в первой половине XX века. При этом, в отличие от шахматных турниров, где наблюдение за временем и переключение часов изначально было задачей игроков, в Го эти функции (как и запись партии) долгое время выполняли специально для этой цели приглашённые ассистенты, до появления специальных часов, измерявшие время обычным секундомером. Такой порядок до сих пор соблюдается в некоторых матчах в Японии, хотя в большинстве турниров, естественно, используются специальные часы, переключаемые игроками.

Лимит времени может достаточно сильно разниться от турнира к турниру. Обычно он находится в пределах от полутора до трёх часов на партию каждому игроку. «Быстрые» партии играются с лимитом 30 минут на игру или даже меньше. В матчах профессионалов высокого уровня лимит может увеличиваться до пяти часов на партию. В матчах за высшие титулы лимит может быть и больше, достигая шести-семи часов. В таких случаях партия играется с откладыванием, в течение двух игровых дней. Го осталось единственной логической игрой, где сохранились столь большие лимиты времени и практика откладывания партий.

Чтобы сгладить цейтнот, к лимиту времени обычно добавляется бёёми (иногда называющееся байоми в связи с неверной транскрипцией английского byo-yomi) — после исчерпания основного времени игрок может продолжать партию, но с минимальным лимитом на каждый следующий ход (обычно даётся одна минута на ход). Один из вариантов — так называемое канадское бёёми, когда дополнительное время даётся не на один, а на большее число ходов, например, 5 минут на 10—20 ходов, или несколько периодов канадского бёёми (если игрок не успевает сделать ходы за отведённое время, текущий период завершается и начинается отсчёт времени следующего), за которыми следует обычное бёёми.

Может применяться также контроль времени со штрафными очками. В нём игроку после исчерпания основного лимита может несколько раз предоставляться интервал дополнительного времени, но при выделении каждого такого интервала начисляется некоторое количество штрафных очков. По завершении партии штрафные очки вычитаются из результата. Дополнительных интервалов может предоставляться несколько, обычно не более 3. Если игрок не успевает завершить партию за дополнительное время, ему засчитывается поражение.

В первой половине XX века на партию нередко давалось 10—12 часов или даже больше. Одна партия могла продолжаться несколько игровых дней. По всей видимости, максимальный лимит времени в Го был применён в матче между Сюсай Хонъимбо и Китани Минору — каждому игроку давалось по 40 часов на партию (столь большой лимит был введён организаторами, чтобы не создавать затруднений мэйдзину Хонъимбо, всю жизнь игравшему без контроля времени). По завершении оказалось, что игроки израсходовали, соответственно, 20 и 34,5 часа. Матч из одной партии длился более полугода (играли по несколько часов в день, с перерывами в несколько дней для отдыха и переезда на новое место, кроме того, в середине партии Хонъимбо серьёзно заболел и партия была прервана на три месяца, пока он лечился).

Отрывок, характеризующий Контроль времени

– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.