Креспо, Витор Мануэл

Витор Мануэл Тригерос Креспо Vítor Manuel Trigueiros Crespo<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Генерал-губернатор Мозамбика
12 сентября 1974 года — 25 июня 1975 года
Предшественник:	Жорже Ферро Рибейру
Преемник:	Должность упразднена
Вероисповедание:	католик
Рождение:	21 марта 1932(1932-03-21) Порту-ди-Мош, Португалия
Смерть:	17 декабря 2014(2014-12-17) (82 года) Лиссабон, Португалия
Партия:	Движение вооружённых сил (1973 −1976)
Образование:	Военная артиллерийская школа (1956),
Профессия:	военный
Военная служба
Звание:	контр-адмирал
Награды:

Витор Мануэл Тригерос Креспо (порт. Vítor Manuel Trigueiros Crespo, 21 марта 1932, Порту-ди-Мош, Португалия — 17 декабря 2014, Лиссабон, Португалия) — португальский военный деятель, генерал-губернатор Мозамбика (1974—1975).

Биография

В 1952 г. окончил Военно-морскую академию. Специализировался на командовании артиллерийскими войсками. Являлся профессором 9-го военно-морского училища, командовал корветом «Хасинто Кандидо» в Мозамбике. На протяжении нескольких лет представлял ВМС Португалии в НАТО.

В звании капитан-лейтенанта он присоединился к Движению вооружённых сил, свергнувшему режим «Нового государства». Был единственным представителем военно-морского флота, присоединившимся к «Революции гвоздик» в апреле 1974 г.

В 1974—1975 гг. являлся Верховным комиссаром (генерал-губернатором) и главнокомандующим Вооруженными Силами Мозамбика в период его деколонизации.

В 1975—1982 гг. входил в Революционный совет Португалии.

Уволился с военной службы в звании контр-адмирала и занимал должность директора Центральной библиотеки военно-морского флота.

Награды

• Военный Ависский орден (1970)
• Орден Свободы (1983)
• Орден Инфанта дона Энрики (2005)

Источники

• www.tsf.pt/PaginaInicial/Vida/Interior.aspx?content_id=3635896
• onaviodesarmado.blogspot.ru/2014/12/contra-almirante-ref-vitor-manuel.html

Отрывок, характеризующий Креспо, Витор Мануэл

– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.