Крестьянское повстанческое движение в Башкортостане

Крестьянское повстанческое движение в Башкортостане
Дата	1918—1921
Место	Башкирская АССР, Оренбургская губерния, Уфимская губерния и др.
Причина	продразвёрстка
Итог	повстанцы и их лидеры были арестованы и осуждены
Противники
РСФСР повстанцы
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Крестьянское повстанческое движение в Башкортостане — массовые антибольшевистские выступления крестьян в 1918—1921 гг. на территории Башкортостана, вызванные недовольством политикой советской власти.

Причины

Крестьянское повстанческое движение в Башкортостане возникло в 1918-1921 гг. и было вызвано недовольством политикой советской власти (Военный коммунизм и др.).

Хронология

В марте — апреле 1918 года возникли первые крестьянские волнения в Бирском уезде Уфимской губернии. Уезд больше всех пострадал от конфискации хлеба, и в марте 1918 года в селе Бураево вспыхнуло восстание.

Вторая волна повстанческого движения с мая к середине июня 1918 года включала территорию большинства волостей Бирского, Свято-Троицкую волость Уфимского и Ногушинскую волость Златоустовского уездов Уфимской губернии. Причинами возникновения волнений являются действия местных органов советской власти:

• создание при волостных советах боевых дружин и ревтрибуналов;
• реквизиция продовольствия (продразвёрстка);
• наложение контрибуции;
• мобилизация в РККА и т. д.

В данных волостях были образованы штабы для руководства восстанием и вооружённые дружины, они объявили себя частью Народной армии. В некоторых местах повстанцы установили контакт с белочешскими частями и участвовали в совместных операциях против красных.

В 1920 году вспыхнуло наиболее крупное восстание «Чёрного орла» (Вилочное восстание). Хотя восстание началось в Казанской губернии ( в Бугульминском и Чистопольском уездах ), с его расширением географически крестьянское движение охватило также уезды Уфимской губернии - Мензелинский, Бирский, Белебеевский и Уфимский . В данном восстании участвовало до 50 тысяч человек.

Декрет ВЦИК и СНК РСФСР «О государственном устройстве Автономной Советской Башкирской Республики» от 19 мая 1920 года вызвал новое недовольство башкирского населения и являлся главной причиной вооружённого выступления против власти большевиков (Бурзян-Тангауровское восстание). Восставшие потребовали вернуть свободную торговлю, возвращения в Башкирскую АССР А. А. Валидова и других членов первого состава Башкирского военно-революционного комитета и передачи им всей полноты власти. В ноябре 1920 года советские власти начали вести переговоры с восставшими. 26 ноября 1920 года в селе Темясово было заключено соглашение, согласно которому должны были быть амнистированы все участники восстания, добровольно прекратившие вооружённую борьбу.

В ноябре 1920 года восстали недовольные продразвёрсткой зажиточные крестьяне русских населённых пунктов Преображенской волости Усерганского кантона Башкирской АССР. На ликвидацию повстанческого движения были направлены войсковые части РККА. В боях под сёлами Алмалы, Ниязи-Елга, Юмагузино и другими восставшие были разбиты.

Весной 1921 года на территории Бурзян-Тангауровского, Кипчак-Джитировского и Усерганского кантонов автономной республики развернулась новая волна восстаний. Его основной причиной стало появление отрядов Охранюка-Черского, которые сохранились после разгрома Народной армии в Самарской губернии. К Охранюку-Черскому присоединились местные восставшие, ушедшие в подполье, в том числе отряды Г. Я. Амантаева и Ф. Б. Магасумова. Они вместе выработали совместную политическую программу, а в мае 1921 года среди населения, распространялись листовки с содержанием Декларации повстанцев на русском и башкирском языках. Согласно Декларации, Россия должна стать республикой во главе с всенародно избранным президентом. Башкортостан, Украина и другие княжества должны были подчиняться президенту, в них объявляется полное внутреннее самоуправление, обеспечивается свобода торговли и в них не допускается пропаганда идей коммунизма. Центром Башкирского княжества становился Преображенский завод. После освобождения башкир подлежат освобождению киргизы (казахи). В декларации выражалась надежда, что Стерлитамак перейдет в руки восставших. Декларация заканчивалась лозунгами:

«Да здравствует Башкирское княжество и все национальности России! Да здравствует крепкая, сильная и мощная Россия!

Командующий народными вооружёнными силами, комкор — Черский.

Представитель Башкортостана — Амантаев»

В начале июня 1921 года лидеры восставших Г. Я. Амантаев и с Ф. Б. Магасумов вели переговоры с председателем Бурзян-Тангауровского кантисполкома К. А. Идельгужиным. В ходе переговоров лидеры повстанцев выдвинули ряд условий по прекращению восстания, среди которых были требования о полной амнистии участников восстания, возвращении в республику членов Башревкома 1-го состава и другие. Для продолжения дальнейших переговоров с БашЦИК и Башобкомом РКП(б), в столицу республику отправилась делегация повстанцев во главе с Г. Я. Амантаевым, однако вскоре повстанцы и их лидеры были арестованы и осуждены.

См. также

• Башкирское национальное движение
• Бурзян-Тангауровское восстание
• Бураевское восстание
• Вилочное восстание

Литература

• История башкирского народа: в 7 т./ гл. ред. М. М. Кульшарипов; Ин-т истории, языка и литературы УНЦ РАН. — Уфа: Гилем, 2010. — Т. V. — 468 с.
• Таймасов Р. С. Участие башкир в Гражданской войне. Книга первая: В лагере контрреволюции (1918 — февраль 1919). — Уфа: РИЦ БашГУ, 2009. — 200 с.
• Зарипов А. Б. Юго-восточный Башкортостан 1917 — 1922 гг. — Уфа, 2001. — 213 с.
• Сафонов Д. А. Великая крестьянская война 1920-1921 гг. и Южный Урал. — Оренбург: Оренбургская губерния, 1999. — 314 с.

Ссылки

• [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/read/8-statya/6934-kr-ti-nd-r-k-t-releshe-1918-21 Давлетшин Р. А. Крестьянское повстанческое движение (1918—1921).// Статья в Башкирской энциклопедии] (башк.)
• Давлетшин Р. А. Крестьянское повстанческое движение в 1918—1921 гг.// Башкортостан: краткая энциклопедия. — Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 1996. — 672 с. — С.349—350.
• [youtube.com/watch?v=_5Pesbf4MvA «Мятеж». Крестьянские восстания в Уфимской губернии 1918—1920 гг. и образование «Большой Башкирии»] на YouTube

Отрывок, характеризующий Крестьянское повстанческое движение в Башкортостане

В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.