Крикский язык

Эта статья — о языке мускогской семьи. О группе языков алгонкинской группы см. кри (языки).

Крикский язык
Самоназвание:	Mvskoke
Страны:	США
Регионы:	Оклахома, Алабама, Джорджия, Флорида
Общее число говорящих:	4.000 (2007)
Классификация
Категория:	Индейские языки Северной Америки
Мускогская семья Восточные мускогские языки Крикский язык
Письменность:	латиница
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	крк 344
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	mus
ISO 639-3:	mus
См. также: Проект:Лингвистика

Крикский язык (Creek, Muskogee), известен также как маскоги (самоназвание Mvskoke) — североамериканский индейский язык, наиболее известный из языков мускогской семьи, по которому данная семья получила название. Носителями языка являются индейцы крики (маскоги, мускоги) и семинолы, проживающие в штатах Оклахома, Флорида (резервация Брайтон и др.) и (в меньшей степени) Алабама и Джорджия.

Фонетика и орфография

Письменность

Крикский алфавит был принят в конце XIX века (Innes 2004). Он состоит из 20 латинских букв, произношение которых имеет отличия от произношения в традиционном латинском алфавите и в английском языке:

1. a, (a), как в слове father.
2. c, (tʃ), как «ch» в слове such.
3. e, (ɨ), как «i» в слове hit.
4. ē, (i), как «ee» в слове seed.
5. f, (f), как в слове father.
6. h, (h), как в слове hatch.
7. i, (e), как «ay» в слове day, или как испанское «e».
8. k, (k), как «k» в слове risk.
9. l, (l), как в слове look.
10. m, (m), как в слове moon.
11. n, (n), как в слове moon.
12. o, (ʊ) или (o), может быть кратким, как «oo» в слове book, или долгим, как «o» в слове bone.
13. p, (p), как в слове spot.
14. r, (ɬ), не имеет аналога в большинстве европейских языков, в транслитерации нередко передаётся как «hl» или «tlh». Звук образуется выпусканием воздуха по бокам языка при произнесении «l», как уэльское ll.
15. s, (s), как в слове spot.
16. t, (t), как «t» в слове spot.
17. u, (ʊ) или (o), обычно тот же звук, что и для краткого o выше.
18. v, (ə), краткий гласный звук, как английское «a» в слове about или второе «o» в слове common.
19. w, (w), как в слове wet.
20. y, (j), как в слове yet.

Имеются три дифтонга:

• ue, как в слове «oy» in boy.
• vo, как «aw» в слове hawk.
• eu, равен крикскому краткому e, плавно переходящему в u.

Немые буквы отсутствуют — все буквы произносятся.

Чередование согласных

Четыре согласных в крикском языке отличаются от английских, поскольку могут быть звонкими или глухими, в зависимости от позиции в слове (подобно немецкому s). Если они находятся между двумя гласными или в начале слова, их звучание может отличаться от стандартного:

• c может звучать как dʒ (как английская «j» в слове just).
• k может звучать как g.
• p может звучать как b.
• t может звучать как d.

Кроме того, некоторые сочетания согласных звучат иначе, чем в английском, что создаёт проблемы с транскрипцией. Наиболее известный случай — окончание 2-го лица ед.ч. для глаголов. Wiketv означает «останавливаться»; глагол, означающий «ты останавливаешься» записывается по-крикски как wikeckes или wiketskes, оба варианта произносятся одинаково, однако вариант с -eck-, используемый Иннесом (Innes, 2004), менее желателен, чем вариант -etsk-, используемый Мартином (Martin, 2000) и Лориджем (Loughridge, 1964), поскольку англоязычный читатель читает его как «k».

Долгота гласных

Одним из ключевых моментов в крикском языке является долгота гласных. В общем и целом, имеются пары гласных — долгие и краткие, причём замена долгой на краткую или наоборот может привести к изменению смысла слова, например, изменению времени глагола, его наклонения или залога. Существуют следующие пары гласных:

• краткий гласный v с долгим гласным a.
• краткий гласный e с долгим гласным ē.
• краткий гласный u с долгим гласным o.

К сожалению, в традиционной орфографии крикского языка иногда пишется a, когда произносится v, или пишется o, когда реально произносится u.

Особенности языка, не передаваемые стандартной орфографией

В стандартной орфографии не отображаются такие характеристики крикского языка, как тональность и назализация — они передаются только в словарях. Мартин (martin, 2000) и Иннес (Innes, 2004) используют следующие обозначения:

• Нисходящий тон слога обозначается циркумфлексом. В языке крик изменение тона имеет смыслоразличительное значение: acces («она надевает (платье)»), âcces («она носит (платье)»).
• Назализация гласного передаётся «хвостиком» (т.наз. «огонэком») под гласной буквой. Если глагол acces превращается в ącces, он становится глаголом несовершенного вида, то есть передаёт повторяющееся или обычное действие.
• Ключевой слог слова нередко обозначается акцентом. Обычно это последний слог слова с обычным тоном; все следующие слоги произносятся более низким тоном.

Отличительные черты грамматики

Синтаксис

Обычный порядок слов — SOV. Подлежащее или дополнение могут быть либо собственно существительным, либо существительным, за которым следуют одно или несколько прилагательных. Наречия обычно встречаются либо в начале предложения (наречия времени), либо непосредственно после глагола (наречия способа действия).

Глаголы

В крикском языке один глагол может переводиться на европейские языки целым предложением, поскольку содержит в себе сразу несколько морфологических показателей, при этом глагольная основа претерпевает изменения.

• Лицо (подлежащего).

Letketv = бежать.

• • Letkis. = я бегу.
  • Letkeckes (или Letketskes)= ты бежишь.
  • Letkes. = он / она бежит.
  • Формы множественного числа могут быть более сложными (см. ниже).

• Лицо (прямого или косвенного дополнения).

Маркируется префиксами.

Hecetv = видеть.

• • Cvhēcis = я вижу тебя.
  • Cehēceckes. = ты видишь меня.

• Время

Pohetv = слышать.

• • Pohis. = я слышу (настоящее время).
  • Pohhis. = я только что слышал (1-е или непосредственное прошедшее время, до дня тому назад).
  • Pohvhanis. = я вот-вот услышу.
  • Pohares. = я услышу.
  • Pohiyunks. = я слышал недавно (2-е или среднепрошедшее время, до недели тому назад).
  • Pohimvts. = я слышал (3-е или отдалённое прошедшее время, до года тому назад).
  • Pohicatēs. = давным-давно я слышал. (4-е или давнопрошедшее время, более года тому назад).
  • Существует как минимум ещё 10 времён, включая перфектные версии вышеуказанных, а также будущее, неопределённое и давнопрошедшее времена.

• Наклонение

Wiketv = остановиться.

• • Wikes. = он / она останавливается (изъявительное наклонение).
  • Wikvs. = остановись! (императив)
  • Wikv-wites. = он / она может остановиться (потенциал).
  • Wike-nomat. = если он / она остановится (сослагательное наклонение).
  • Wikepueces. = он / она заставил кого-то остановиться (каузатив).

• Вид

Kerretv = учиться.

• • Kērris. = я учусь (прогрессив, действие продолжается или развивается).
  • Kêrris. = я знаю (результат, состояние).
  • Kęrris. = я продолжаю учиться (имперфект, обычное или повторяющееся действие).
  • Kerîyis. = я только что узнал (действие завершено в прошлом).

• Залог
  • Wihkis. = я только что остановился (актив, 1-е прошедшее время).
  • Cvwihokes. = меня только что остановили (пассив, 1-е прошедшее время).

• Отрицание
  • Wikarēs. = я остановлюсь (утверждение, будущее время).
  • Wikakarēs. = я не остановлюсь (отрицание, будущее время).

• Вопросы
  • Hompetv = есть; nake = что.
  • Hompeckes. = ты ешь.
  • Hompeckv? = ты ешь? (ожидается ответ «да» или «нет»)
  • Nake hompecka? = что ты ешь? (ожидается развёрнутый ответ)

Глаголы с нерегулярным множественным числом

Некоторые крикские глаголы, особенно те, которые передают движение, имеют крайне нерегулярные формы множественного числа. Например, letketv = бежать (один субъект), tokorketv = бежать (вдвоём), pefatketv = бежать (втроём или больше участников).

Стативные глаголы

Ещё один класс крикских глаголов представляют стативные глаголы. Они не выражают действия и не предполагают длительности, дают лишь описание состояния. Подобные глаголы (означающие буквально «быть красным», «быть плохим» и т. п.) существуют в китайском и корейском языках, в древних и ряде современных семитских языков, в то время как в индоевропейских языках вместо подобных глаголов, как правило, используются прилагательные. В крикском языке «прилагательные» являются разновидностью глаголов, однако эти глаголы не изменяются по лицам субъекта (подлежащего) при помощи аффиксов, в отличие от перечисленных выше глаголов. Вместо этого меняется префикс.

Пример:

• Enokkē = быть больным;
• enokkēs = он / она болен / больна;
• cvnokkēs = я болен;
• cenokkēs = ты болен.

Локативные префиксы

В крикском языке также используются префиксы глаголов для передачи оттенков значений глаголов.

Например, в английском языке глагол to go может видоизменяться при помощи сопутствующих предлогов to go up, to go in, to go around, и т. п. (подобно немецким отделяемым префиксам). В крикском языке для той же цели используются т.наз. «локативные префиксы»:

Пример:

• vyetv = идти (только об одиночных объектах, см. выше);
• ayes = я иду;
• ak-ayes = я иду (в воде / по низкому месту / под чем-то);
• tak-ayes = я иду (по земле);
• oh-ayes = я иду (сверху чего-либо).

С другой стороны, для глаголов движения крикский язык обладает широким выбором глаголов с конкретным значением:

• ossetv = выходить;
• ropottetv = проходить (сквозь).

Обладание

Если во многих языках мира обладание передаётся при помощи родительного или аналогичного падежа, то в крикском языке для выражения принадлежности используются принципиально иные конструкции, в зависимости от природы существительного.

Неотчуждаемое обладание

Часть тела или член семьи не могут упоминаться в крикском языке без указания на обладателя; маркер обладателя является неотъемлемой частью такого слова. Эту роль играет серия взаимозаменяемых префиксов:

• enke = его / её рука;
• cvnke = моя рука;
• cenke = твоя рука;
• punke = наша рука.

Даже если указан конкретный обладатель, слово употребляется только вместе с префиксом, например, Toske enke = рука Тоске, букв. «Тоске его рука».

Отчуждаемое (передаваемое) обладание

Указание на обладание для прочих имён существительных осуществляется с помощью отдельного набора предлогов.

• efv = собака;
• vm efv = моя собака;
• cem efv = твоя собака;
• em efv = его / её собака;
• pum efv = наша собака.

Пример: Toske em efv = собака Тоске (букв. «Тоске его собака»). Такая фраза грамматически корректна в крикском (аналоги данной конструкции существуют в тюркских, уральских и др. языках).

Локативные существительные

Ещё одной отличительной особенностью крикского языка является наличие «локативных существительных». Если в европейских языках для обозначения местонахождения используются предлоги, а в тюркских или финно-угорских — падежи, то в крикском языке местонахождение обозначают собственно существительные (подобно персидскому языку). Они связываются посессивными конструкциями, подобно обозначениям частей тела или членов семьи.

• cuko = дом; yopv = существительное, обозначающее «то, что позади»; cuko yopv = за домом; cvyopv = за мной; ceyopv = за тобой.
• lecv = то, что под; eto = дерево; eto lecv = под деревом.
• tempe = около; cvtempe = около меня; cetempe = около тебя; putempe = под нами.

Фонология

Нижеследующая таблица составлена по материалам последних лингвистических исследований , ,

	Лабиальные	Альвеолярные	Палатальные	Велярные	Глоттальные
Плозивные	p	t		k
Аффрикаты			ʧ
Фрикативные	f	s			h
Латеральные фрикативные		ɬ
Носовые	m	n
Латеральные		l
Полугласные	w		j

/ʧ/ на письме отражается как <c>, /ɬ/ — как <r>, /j/ — как <y>.

	Передний ряд	Средний ряд	Задний ряд
Закрытые гласные	i iː
Открытые-средние гласные			o oː
Открытые гласные		a aː

В крикском языке есть три дифтонга: /ej ow aw/. Гласные могут назализоваться (см. различие между acces и ącces, описанное выше); несмотря на это, Джонсон и Мартин (Johnson and Martin, 2001) не считают назализованные гласные отдельными фонемами. Назализованые гласные обозначаются подстрочным знаком, как в польском языке: <ę>, <ų>, <į>, и др.

Имеются три тона: высокий (обозначается акутом: á), низкий (не имеет своего обозначения: a) и нисходящий (обозначается циркумфлексом: â). Краткие гласные /i o a/ подвержены централизации, смещаясь примерно в область [ɪ ɔ ə]. Орфографические правила, приведенные в данной статье, относятся к лингвистической транслитерации и не затрагивают реальный письменный обиход носителей языка.

Литература

• Loughridge R.M. Dictionary Muskogee and English. — Okmulgee, OK: Baptist Home Mission Board, 1964.

• Martin Jack B. A Dictionary of Creek/Muskogee. — Lincoln, NE: University of Nebraska Press, 2000. — ISBN ISBN 0-8032-8302-4.

• Innes Pamela. Beginning Creek: Mvskoke Emponvkv. — Norman, OK: University of Oklahoma Press, 2004. — ISBN ISBN 0-8061-3583-2.

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на крикском языке

• The [www.wm.edu/linguistics/creek Creek Language Archive]. This site includes a draft of a Creek textbook, which may be [www.wm.edu/linguistics/creek/learning_creek.html downloaded] in .pdf format (Pum Opunvkv, Pun Yvhiketv, Pun Fulletv: Our Language, Our Songs, Our Ways by Margaret Mauldin, Jack Martin, and Gloria McCarty).
• Comprehensive [www.tfn.net/Museum/language.html Creek Language] materials online.
• The official website for the [www.muscogeenation-nsn.gov/ Muskogee (Creek) Nation of Oklahoma]
• [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=mus Ethnologue report for Creek]
• [corpus.linguistics.berkeley.edu/~kjohnson/vow_reduct.pdf Acoustic vowel reduction in Creek: Effects of distinctive length and position in the word] (pdf)

Отрывок, характеризующий Крикский язык

– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.