Кронфельд, Артур
| Артур Кронфельд | |
| нем. Arthur Kronfeld | |
 Артур Кронфельд в 1932 году. | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
16 октября 1941 (55 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Германская империя, Веймарская республика, СССР |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: | |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
Впервые применил для лечения шизофрении инсулиновые шоки. |
Артур Кронфельд (нем. Arthur Kronfeld; 9 января 1886, Берлин — 16 октября 1941, Москва) — немецкий и советский психиатр еврейского происхождения. Автор многих трудов по клинической синдромологии и шизофрении. Впервые применил для лечения шизофрении инсулиновые шоки.
Биография
Артур Кронфельд родился 9 января 1886 года и был старшим из четырёх детей в семье. Его отцом был Соломон Кронфельд, доктор юридических наук, адвокат из Торна[1], мать А. Кронфельда, фрау Лаура, была из богатой Кёльнской семьи.
А. Кронфельд учился в гимназии им. Св. Софии в Берлине, после окончания которой решил стать врачом. С 1904 по 1909 гг. изучал лечебное дело в университетах Йены, Мюнхена, Берлина и Гейдельберга. Выбрав в качестве будущей профессии психиатрию, прошёл специализацию на кафедре психиатрии медицинского факультета Гейдельбергского университета под руководством Ф. Ниссля. После окончания университета А. Кронфельд работал в психиатрической клинике Гейдельбергского университета. Затем он переехал в Берлин, где в одной из местных больниц занялся наукой.
В 1912 году А. Кронфельд защищает докторскую диссертацию по философии под руководством Августа Мессера. В том же году А. Кронфельд публикует критику психоанализа, которая принесла ему известность в европейском зарубежье. В 1913 году А. Кронфельд был приглашён работать в Берлинскую «Даллдорфскую Клинику душевнобольных» под руководством Хуго Липманна.
2 августа 1914 года А. Кронфельд был призван в армию. После осколочного ранения головы, весной 1917 года был демобилизован и после лечения направлен в военный госпиталь во Фрайбурге-в-Брайсгау для создания «нервного отделения». После возвращения в Берлин в 1918 году А. Кронфельд снова непродолжительное время работает под руководством Х. Липманна. В этот период А. Кронфельд близко сходится с М. Хиршфельдом.
В 1919 году А. Кронфельд уходит работать в «Институт сексуальных наук», основанный М. Хиршфельдом, где был назначен руководителем «отделения душевных половых расстройств». Деятельность этого института вызывала активное противодействие консервативно настроенной части немецкого общества. Его представители считали аморальным проникновение в столь интимные сферы человеческого существования, высказывая своё возмущение. За годы работы в институте А. Кронфельд получил известность как эксперт по сексуальным вопросам.
В 1927 году А. Кронфельд защищает докторскую диссертацию по психиатрии под руководством Карла Бонгеффера. В своей докторской диссертации «Психология в психиатрии» А. Кронфельд утверждал, что психические расстройства, их анализ и дальнейшее лечение должны производиться в первую очередь психическими же средствами. Им были выдвинуты и обоснованы главные принципы этого лечения.
Также А. Кронфельд занимался вопросами психотерапии. При его участии было организовано «Врачебное общество по психотерапии». Вместе Э. Кречмером Артур Кронфельд в течение многих лет входил руководство этого объединения. Был одним из редакторов пользующегося популярностью во врачебном мире «Центрального журнала по психотерапии». По инициативе А. Кронфельда регулярно созывались врачебные психотерапевтические съезды.
После прихода в Германии к власти А. Гитлера А. Кронфельд эмигрировал в Швейцарию, где устроился работать в одном из местных санаториев. Но Швейцария не предоставила ему убежища. А. Кронфельд решает эмигрировать в СССР.
Покончил жизнь самоубийством вместе с женой, приняв большую дозу веронала.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Научная деятельность
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Публикации на русском языке
- Кронфельд А. Психология в психиатрии. — Берлин, 1927.
- Кронфельд А. Современные проблемы учения о шизофрении. — М., 1936.
- Кронфельд А. О лечении шизофрении инсулиновым шоком. — М., 1936.
- Кронфельд А. Общие итоги результатов лечения инсулином. — М., 1938.
- Кронфельд А. Общие вопросы, связанные с проблемой инсулиновой терапии шизофрении. — М., 1938.
- Кронфельд А. О динамике действия методов активного лечения шизофрении. — М., 1938.
- Кронфельд А. Развитие концепции шизофрении до Крепелина. — М., 1939.
- Кронфельд А. Проблемы синдромологии и нозологии в современной психиатрии. — М., 1940.
- Кронфельд А. Сновидения и галлюцинации. — М., 1940.
- Кронфельд А. К вопросу о синдромах раздвоения. — М., 1940.
- Кронфельд А. Дегенераты у власти. — М.: "Медицинский работник", 1941.
Напишите отзыв о статье "Кронфельд, Артур"
Примечания
- ↑ Инго–Вольф Киттел. [www.sgipt.org/gesch/kronf/kronf_r.doc Памяти Артура Кронфельда. Судьба и труд одного еврейского психиатра и психотерапевта в трех немецких рейхах]. — Аугсбург.
Ссылки
- [www.npar.ru/journal/2007/1/kronfeld.php 120-летие Артура Кронфельда]
Отрывок, характеризующий Кронфельд, Артур
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
