Кузьмин-Караваев, Дмитрий Дмитриевич (ротмистр)

Дмитрий Дмитриевич Кузьмин-Караваев
Дата рождения	9 января 1892(1892-01-09)
Место рождения	Санкт-Петербург
Дата смерти	3 мая 1985(1985-05-03) (93 года)
Место смерти	Хельсинки
Принадлежность	Российская империя Российская империя Финляндия
Род войск	кавалерия
Звание	ротмистр
Сражения/войны	Первая мировая война Гражданская война в России

Дмитрий Дмитриевич Кузьмин-Караваев (9 января 1892, Санкт-Петербург — 3 мая 1985, Хельсинки) — ротмистр, участник Первой мировой войны и Белого движения.

Старший сын генерала от артиллерии Д. Д. Кузьмина-Караваева и А. А. Жандр.

Первая мировая и гражданская война

Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1915). Ротмистр 6-го Глуховского драгунского полка. Участвовал в первой мировой войне, несколько раз ранен. Во время гражданской войны воевал в Северо-Западной армии, участвовал в октябрьском походе на Петроград, ротмистр Конно-егерского полка. После отступления на территорию Эстонии эмигрировал в Финляндию.

Осенью 1920 прибыл в Крым продолжать белую борьбу в рядах Русской армии, но успел прослужить лишь около месяца в безлошадном эскадроне 1-го сводного кавалерийского полка. После эвакуации из Крыма вернулся в Финляндию.

В 1920 анонимно выпустил первую печатную историческую работу о гражданской войне на Северо-Западе России.

Эмиграция

Сотрудничал в газете «Русская жизнь», после её банкротства 11 лет проработал в кондитерской компании «Фазер», затем занимался ресторанным делом.

В 30-е годы был председателем Благотворительного общества при Русской колонии в Финляндии, после начала Второй мировой войны участвовал в работе особого Комитета по делам русских Финляндии и РОВС.

Был одним из лучших в стране игроков в бридж, неоднократно представлял Финляндию на международных турнирах, а команда с его участием в 1936—1939 ежегодно выигрывала первенство Финляндии.

Тюремное заключение в СССР

В ночь с 20 на 21 апреля 1945 по требованию председателя советской контрольной комиссии генерала НКВД А. А. Жданова и распоряжению министра внутренних дел Финляндии коммуниста Лейно, был арестован в числе 19-ти видных эмигрантов, в основном, членов РОВС и НТС, и вывезен в СССР. После шести месяцев пребывания в Лефортово был приговорен к 10 годам заключения, этапирован в Мариинск, затем в концлагерь близ станции Юрга.

В октябре 1947 после протестов финских властей концлагерь был заменен тюремным заключением, которое Кузьмин-Караваев отбывал во Владимирской тюрьме. В августе 1955 по просьбе президента Ю. К. Паасикви советские власти освободили финских граждан. Признавая свою вину, правительство назначило Кузьмину-Караваеву, вернувшемуся из плена инвалидом, крупную пенсию, но просило не публиковать воспоминания о произошедшем. Они были изданы под псевдонимом в газете «Русская жизнь» в Сан-Франциско.

Семья

Жена: Ольга Александровна Гейден, дочь вице-адмирала графа Александра Фёдоровича Гейдена и Александры Владимировны Мусиной-Пушкиной, внучка генерал-губернатора Финляндии Ф. Л. Гейдена.

Литература

• Волков С. В. Офицеры армейской кавалерии: Опыт мартиролога. — М.: Русский путь, 2004
• Каркконен Э. Русская эмиграция в Финляндии. Из личного дела Дмитрия Кузьмина-Караваева // Михайлов День 2-й. Журнал Исторической России. — СПб., 2011, с. 351—370
• Октябрьское наступление на Петроград и причины неудачи Похода. Записки Белого офицера. — Гельсингфорс: АО Эвлунд и Петтерсонн, 1920

Ссылки

• [migrant.sever-fi.ru/emigracia-1/36-ob-emigrntah-1/58-karavaev.html Дмитрий Дмитриевич Кузьмин-Караваев]

Отрывок, характеризующий Кузьмин-Караваев, Дмитрий Дмитриевич (ротмистр)

– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.