Кулаков, Николай Михайлович

Николай Михайлович Кулаков
Дата рождения	15 февраля 1908(1908-02-15)
Место рождения	д. Ивановское, Кимовский район, Тульская область, СССР
Дата смерти	25 марта 1976(1976-03-25) (68 лет)
Место смерти	Ленинград, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	морской флот
Годы службы	1932—1971
Звание
Командовал	заместитель Главнокомандующего ВМФ СССР по политической части
Награды и премии

Николай Михайлович Кулаков (1908—1976) — начальник политического отдела Ленинградской военно-морской базы дважды Краснознамённого Балтийского флота и военно-морских учебных заведений Ленинграда, вице-адмирал.

Биография

Родился 2 (15) февраля 1908 года в деревне Ивановское ныне Кимовского района Тульской области. Русский. Окончил школу ФЗУ при Киевском паровозоремонтном заводе. работал слесарем, секретарём партбюро на заводах Киева и Ленинграда. Член ВКП(б)/КПСС с 1927 года.

В Военно-Морском Флоте с августа 1932 года. В 1937 году окончил Военно-политическую академию имени Н. Г. Толмачёва. С июля 1937 года — военком подводных лодок «Щ-318» и «С-1» Балтийского флота, с августа 1938 года — военком линкора «Марат» на Балтике. С июня 1939 года — член Военного Совета Северного флота. С апреля 1940 года — член Военного Совета Черноморского флота. Дивизионный комиссар (8.08.1940).

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Участник героической обороны Одессы и Севастополя, битвы за Кавказ. Руководил деятельностью политических органов и партийных организаций Черноморского флота в боевой обстановке. Переаттестован из дивизионных комиссаров в контр-адмиралы (13.12.1942).

В январе 1944 года отстранён от должности за неудовлетворительную работу Военного Совета флота, следствием чего стали гибель отряда боевых кораблей флота в ноябре 1943 года и тяжелые потери в ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции в Крыму. Три месяца находился в распоряжении Политуправления РККФ СССР. Был разжалован в капитаны 1-го ранга (2.03.1944). С марта 1944 года — начальник Высших военно-политических курсов ВМФ.

Благодаря помощи Главнокомандующего ВМФ Н. Г. Кузнецова был восстановлен в воинском звании «контр-адмирал» (21.07.1944), и в июне 1944 года назначен начальником Управления пропаганды и агитации Главного политического управления РККФ СССР, а в декабре 1944 года стал начальником Главного политического управления РККФ СССР — вторым человеком в советском ВМФ. за эту помощь и поддержку Н. М. Кулаков вскоре ответил Н. Г. Кузнецову чёрной неблагодарностью.

С марта 1945 года — член Военного Совета Северного флота. С июня 1946 года Н. М. Кулаков — член Военного совета — заместитель Главнокомандующего ВМФ СССР по политической части. Вице-адмирал (24.05.1945).

В этой должности вице-адмирал Кулаков Н. М. участвовал 12 января 1948 года в «суде чести» по так называемому «делу по обвинению адмирала флота Кузнецова Н. Г., адмирала Галлера Л. М., адмирала Алафузова В. А. и вице-адмирала Степанова Г. А. в совершении антигосударственных и антипартийных поступков…», представляя в одном лице и судью, и общественного обвинителя. Как позже вспоминал об этом процессе Н. Г. Кузнецов: «…До сих пор звучит в ушах голос обвинителя Н. М. Кулакова, который уже называя нас всякими непристойными словами, требовал как можно более строго нас наказать…».

Этот факт подтверждает и адмирал Касатонов В. А.: «Н. М. Кулаков, которого в своё время Николай Герасимович [Кузнецов] уберёг от ответственности за просчёты и ошибки в самые тяжёлые времена, будет не только верным „цепным псом“ обвинения, но и постарается как можно больше унизить личное достоинство обвиняемых».

В декабре 1949 года сам Н. М. Кулаков второй раз будет снят с высокой должности и второй раз понижен в воинском звании до контр-адмирала «за неудовлетворительное руководство партийно-политической работой в 8-м ВМФ». С января 1950 года его направили на учёбу в Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова, но уже в апреле этого года отозвали из академии и вторично назначили членом Военного совета Черноморского флота (впервые он занял этот пост 10 лет назад). Вскоре вторично стал вице-адмиралом. Он и не мог тогда предположить, что являясь судьёй и обвинителем по «адмиральскому делу» 1948 года, может оказаться через несколько лет в положении подсудимого. Но в отличие от Н. Г. Кузнецова, в 1955 году, после гибели линкора «Новороссийск», его было за что судить, так как в заключении правительственной комиссии утверждалось: «Прямую ответственность за катастрофу с линейным кораблём „Новороссийск“, и особенно за гибель людей, несёт также и член Военного Совета Черноморского флота вице-адмирал Кулаков …».

Но Н. М. Кулаков оказался непотопляемым. За гибель линкора «Новороссийск» тоже безвинно ответил Н. Г. Кузнецов. Кулаков Н. М. «отделался лёгким испугом» и под суд не попал, только уже в третий раз за свою службу был понижен в воинском звании (уникальный случай!) — он стал контр-адмиралом 8 декабря 1955 года.

После полугодового пребывания в распоряжении Главнокомандующего ВМФ СССР в мае 1956 года он назначен начальником политического отдела и заместитель по политической части командующего Кронштадтской военно-морской крепостью. С апреля 1960 года — командующий Ленинградским военно-морским районом. С июля 1961 года — начальник политического отдела Ленинградской военно-морской базы и военно-морских учебных заведений Ленинграда. И вновь вырос в воинском звании…

За проявленное личное мужество и отвагу в годы Великой Отечественной войны, большие заслуги перед Родиной, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1965 года вице-адмиралу Кулакову Николаю Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 10700). Каким образом Кулакову удалось за свои достаточно скромные военные заслуги получить высшую награду Родины — неизвестно. В годы Великой Отечественной войны он к званию Героя не представлялся.

С декабря 1971 года вице-адмирал Кулаков Н. М. — в отставке.

Жил в Ленинграде. Скончался 25 марта 1976 года. Похоронен в городе-герое Ленинграде (с 1991 года — Санкт-Петербург) на Богословском кладбище.

Вице-адмирал (1960). Награждён двумя орденами Ленина (1942, 1965), двумя орденами Красного Знамени (1944, 1953), орденами Нахимова 1-й степени (1945), Красной Звезды (1947), медалями, именным оружием (1958).

Мемориальная доска в память о Герое установлена на здании Киевского высшего профессионального училища железнодорожного транспорта имени В. С. Кудряшова (улица Фурманова дом № 1/5 города-героя Киева). Именем Н. М. Кулакова названа улица в Севастополе, Вице-адмирал Кулаков (большой противолодочный корабль)

См. также

• Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945).
• Список инженер-адмиралов, инженер-вице-адмиралов, инженер-контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945).

Сочинения

• Жизнь — флоту // Страж Балтики. 29.1.1963;
• 250 дней в огне. М., 1965;
• Доверено флоту. М., 1985.

Литература

• Моргунов П. «Неправда, друг не умирает…» // Мор. сб. 1978. № 3. С. 79-80.
• Львов М. Член Военного совета ЧФ. (Н. М. Кулаков) // Герои огненных лет. Очерк о москвичах-Героях Советского Союза. Кн. 8. М., 1985. С. 661—668.
• Макеев В. Ф. Комиссар «Марата», герой Севастополя. М., 1987.
• Гибель линейного корабля «Новороссийск». Документы и факты. Сост. и автор комментариев Б. А. Каржавин. СПб., 1992. С. 49-56, 110.
• Касатонов И. Флот выходит в океан. СПб., 1995. С. 104.
• Зимонин В. П., Золотарев В. А., Козлов И. А., Шломин B. C. История флота государства российского. Т. 2. 1941—1990. М., 1996. С. 347, 350.
• Русский архив: Великая Отечественная. Т. 17-6 (1-2); Т. 21 (10). М., 1996. См. им. указ.; Т. 12 (1-2). М., 1997. С. 428—433.
• Муру Н. П. Катастрофа на внутреннем рейде. СПб., 1999. С. 100, 113.

Источники

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=2827 Кулаков, Николай Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Кулаков, Николай Михайлович

– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.