Кумано нати тайся

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1142 [whc.unesco.org/ru/list/1142 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1142 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1142 фр.]

Кумано нати тайся (яп. 熊野那智大社), также сокращённо Нати (那智); раньше называлась Кумано фусуми дзиндзя (熊野夫須美神社)) — синтоистское святилище в Хонгу в горах недалеко от городов Сингу и Танабэ. Святилище построено над водопадом Нати-но таки, крупнейшим водопадом в Японии, с перепадом воды 133 м. Кумирня примыкает к буддийскому храму Сэйганто-дзи. 33°40′ с. ш. 135°53′ в. д.33.667° с. ш. 135.883° в. д. / 33.667; 135.883   .

Кумано нати тайся входит в число «Трёх священных гор Кумано» （яп. 熊野三山), другие два синтоистских святилища — Кумано хаятама тайся (яп. 熊野速玉大社) и Кумано хонгу тайся (яп. 熊野本宮大社).

Считается, что в святилище обитает дух водопада. Современное сооружение датируется 1853 годом. К востоку от кумирни находится древний лес, который считается священным. Кумирня была ранее связана со многочисленными буддийскими храмами, ликвидированными в эпоху Мэйдзи (конец XIX века) в результате указа по отделению буддизма от синто.

Духи и дополнительные кумирни

Святилище связано в первую очередь с духами (ками) Тоё-Кумону, Ухидзини, Отонодзи, Куно-но Садзути-но ками (как и в святилище Кумано хаятама тайся), а также с Идзанами (под именем Фусуми-но ками). Основными божествами считаются однако двенадцать божеств Кумано (熊野権現, Кумано гонгэн; здесь гонгэн — буддийское понятие, означающее синтоистских духов (ками) как аватаров буддийских бодхисаттв). Тринадцатым божеством Кумано считается иногда Хиро-гонгэн, дух водопада Нати-но отаки.

В святилище выставлена деревянная статуя го-синтай, копия которой находится также в музее святилища Кумано хаятама тайся. По всей Японии распределены около 3 000 бунрэй (копий).

Трёхногой небесной вороне Ятагарасу посвящена вспомогательная кумирня Какэхико-дзиндзя. 1 января священнослужитель приносит воду из водопада в чаше в форме вороны (ятагарасубо). При этом приготавливается предохранительный талисман симпу для обережения родов и урожая.

Праздник Оги-мацури

14 июля проводится праздник Нати-но-хи-Мацури, который называется также Оги-Мацури. Это один из самых важных праздников Японии. Во время этого праздника молодые синтоистские священнослужители несут двенадцать тяжёлых горящих факелов, и 12 больших паланкинов (микоси — переносные кумирни) несутся к кумирне Хирю-дзминдз, связанной с императором Дзимму. Выполняется также церемония освящения рисовых ростков (дэнгаку).

Изображения

• Kumanonachitaisha1s2048.jpg

  Кумано нати тайся

• Kumanonachitaisha3s2048.jpg

  Тории Кумано нати тайся

• Shrine Kumano nachi01.jpg

  Зал церемоний

• Waterfall Nachi02.jpg

  Водопад Нати

Ссылки

• [www.kumanonachitaisha.or.jp/ Сервер святилища]  (яп.)
• [tencoo.fc2web.com/jinja/xkumanonachi.htm Фотографии]  (яп.)
• [www.jnto.go.jp/eng/indepth/history/traditionalevents/a33_fes_nachi.html Информация на английском о празднике огня]
• [www.yamasa.org/acjs/english/programs/summer_nachi_600.html Фотографии праздника огня]

Отрывок, характеризующий Кумано нати тайся

На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.