Император Дзимму

Дзимму<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
1-й Император Японии
660 до н. э. — 11 марта 585 до н. э.
Предшественник:	создание японского государства
Преемник:	Суйдзэй

Император Дзимму (яп. 神武天皇 дзимму тэнно:) — легендарный основатель и первый император Японии, правивший с 11 февраля 660 по 9 апреля 585 года до н. э.. Согласно второму разделу эпоса «Кодзики», он родился 1 января 711 года до н. э. и умер 11 марта 585 года до н. э. В синтоизме Дзимму считается праправнуком богини Солнца Аматэрасу Омиками, являющейся главной богиней пантеона синто. Сам Дзимму же является вторым по старшинству божеством.

Имена

Дзимму известен под следующими именами:

• Кан-Ямато-иварэ-хико или Каму-Ямато-ихарэ-бико (яп. 神倭伊波礼琵古命, 神日本磐余彦尊, «Знатный человек из [местности] Иварэ в божественном Ямато»);
• Хацукуни-сирасу сумэра-микото (яп. 始馭天下之天皇, Первый правитель Поднебесной);
• Вака-микэну (яп. 若御毛沼, Молодой властитель священных яств);
• Хико-хоходэми (яп. 彦火火出見, Спускающийся с небес князь-властитель риса).

Детское имя — Сано.

Китаизированная форма имени — Дзимму, что значит «божественный воин».

Исторические сведения и сказания

Существующие предания о деяниях Дзимму отражают процессы миграции японских племён и складывания племенного союза, относимые современной наукой к началу н. э. Так, Дзимму, ведомый вороном ятагарасу, совершил поход из Химука, что на острове Кюсю, куда его предки спустились с Небес, на Восток в провинцию Ямато на острове Хонсю (667—660 до н. э.). Дзимму приписывают также основание им японского государства (660 до н. э.).

Хотя сказание о Дзимму и несет в себе отзвук подлинных исторических событий, в частности походов племен, населявших Кюсю, в районы Центральной Японии на острове Хонсю, но содержание мифа о Дзимму все ещё насквозь пропитано духом божественных чудес.

Анализ содержания сказаний о Дзимму, проведённый учёными, в сравнении с результатами археологических исследований, показал, что государство Ямато возникло на рубеже III—IV веков н. э. В VII веке до н. э. в Японии нигде не было государственности, а везде господствовали первобытные отношения (период культуры дзёмон) События завоевания Центральной Японии выходцами с Кюсю, по мнению большинства исследователей, находит подтверждение в археологическом материале и относится к позднему периоду яёй. Начало периода Ямато совпадает с появлением археологической культуры кофун. Государство Ямато появилось на рубеже III—IV веков.

На самом деле основание династии Ямато произошло, вероятно, в 301 году нашей эры. Дата 301 год — определяется очень просто: вступление на престол Дзимму по 60-летнему календарю в древнеяпонских источниках датируется годом каното-тори. Так как исследователи считают, что Ямато основано на рубеже III—IV веков н. э., то в этот период год каното-тори выпадает на 301 год.

Восемь правителей, следующих за Дзимму, но предшествующих Судзину, считаются вставными правителями. Как было выяснено, шесть из восьми правителей, предшествовавших государю Мимаки — были женаты на женщинах одного поколения (из клана Сики-но агата-нуси) и, следовательно жили в одно время. Видимо, они являлись местными владыками отдельных территорий в Центральной Японии. Впоследствии, для того чтобы удревнить династию Ямато, они были записаны как правители, сменявшие друг друга на троне.

Кигэнсэцу

С днём восшествия Императора Дзимму на трон в 660 г. до н. э., вычисленному впоследствии, связан один из самых известных праздников Японии — Кигэнсэцу, установленный в 1872 г. Он выпадает на 11 февраля.

В год 2600-летия восшествия Дзимму на престол (1940 год) правительство Японии 27 сентября подписало тройственный пакт с Германией и Италией. Официальная пропаганда, на волне круглой даты посвящённой восшествию Дзимму, стала активно использовать его изречение о божественном предназначении Страны восходящего солнца: «собрать восемь углов мира под одной крышей» («хак-ко ити-у»). Этот девиз использовался как идеологическое оправдание агрессии против соседних азиатских народов.

Праздник был отменён по приказу американских оккупационных властей после поражения Японии во Второй мировой войне, но вновь восстановлен в 1966 г. Теперь он носит название Кэнкоку кинэн но хи — День основания государства.

Положение Дзимму в современном синтоизме

Императору Дзимму посвящены храмы в Миядзаки (на Кюсю) и в Касивара (недалеко от Нара).

Генеалогия

(1) Дзимму

Камуяймими-но Микото

〔Род О〕

(2) Суйдзэй

(3) Аннэй

(4) Итоку

(5) Косё

Аматараси

〔Род Вани〕

(8) Когэн

Обихо

〔род Абэ〕

(6) Коан

(7) Корэй

Момосо

(9) Кайка

Кибицу

Хикофуцуоси

Янусиоси

Такэути-но Сукунэ 〔род Сога〕

Вакатакэ

〔род Киби〕

(10) Судзин

Тоёкиири

〔род Кэну〕

Ямато Такэру

(14) Тюай

(15) Одзин

(11) Суйнин

(12) Кэйко

(13) Сэйму

Тоёсукиири

Ямато

Иокиири

◇

Накацу (Одзи)

Хикоимасу

Тамба

Нутэсивакэ

〔род Вакэ〕

◇

◇

Окинага

Дзингу (Тюай)

Литература

• Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
• Воробьев М. В. Япония в III—VII веках. М.: Наука, 1980.
• Арутюнов С. А. Дзимму-тэнно: мифический вымысел и историческая реконструкция // Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск, 1975. С.9-12.
• Суровень Д.А. К вопросу о времени основания династии Ямато и царствования государя Дзимму // Genesis: исторические исследования. 2015, № 3. С. 136-220. [www.academia.edu/12302382/%D0%9A_%D0%B2%D0%BE%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%83_%D0%BE_%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B8_%D0%BE%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B8%D0%B8_%D0%AF%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%BE_%D0%B8_%D1%86%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%8F_%D0%94%D0%B7%D0%B8%D0%BC%D0%BC%D1%83_To_a_question_of_time_of_the_establishment_of_Yamato_dynasty_and_reign_of_sovereign_Jimmu]

Ссылки

• Дзимму // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [japantoday.ru/entsiklopediya-yaponii-ot-a-do-ya/dzimmu.html Император Дзимму] // Япония от А до Я. Популярная иллюстрированная энциклопедия. (CD-ROM). — М.: Directmedia Publishing, «Япония сегодня», 2008. — ISBN 978-5-94865-190-3.
• А. Н. Панов [cyberleninka.ru/article/n/institut-imperatora-i-ego-mesto-v-gosudarstvennoy-sisteme-sovremennoy-yaponii Институт императора и его место в государственной системе современной Японии]

Отрывок, характеризующий Император Дзимму

– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.