Император Анко
| Анко 安康天皇 | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 453 — 456[1] | |||
| Предшественник: | Ингё | ||
| Преемник: | Юряку | ||
| Смерть: | 456 | ||
| Место погребения: | Сугавара но Фусими но ниси мисасаги (Нара) | ||
| Отец: | Император Ингё | ||
Император Анко (яп. 安康天皇 анко: тэнно:) — 20-й император Японии, правивший с 28 января 454 по 24 сентября 456 года[2]. Личное имя — Анахо[2][3].
Жизнеописание
Нет точных дат жизни и царствования этого императора, но традиционно временем его правления считаются 453-456 годы.[4]
Согласно текстам Кодзики и Нихон сёки Анко был вторым сыном императора Ингё. Его старший брат принц Кинасу но Кару был наследником императора Ингё, но из-за кровосмесительной связи со своей сестрой, Кару-но Ойрацумэ, Кинасикару был лишён права наследования. После неудачной попытки сместить Анко с помощью воинов Кинасу-но Кару (и его сестра-любовница) были изгнаны и покончили с собой.
Во время правления Анко его титул не включал слова тэнно, большинство историков считают, что этот титул не употреблялся до начала правления императора Тэмму. Скорее всего его титул звучал как Сумэрамикото или Амэносита Сиросимэсу Окими (治天下大王), означавший: «великий царь, управляющий всем под небесами.» По другому варианту Анко мог именоваться как «Великий правитель Ямато.»
Анко был убит на третьем году своего правления принцем Маёва-но Окими (принц Маёва) в отместку за расправу над его отцом.[5]
Фактическое место захоронения Анко неизвестно.[3] император Анко традиционно почитается в синтоистском храме в префектуре Нара. Управление Императорского двора Японии отмечает этот храм как мавзолей императора Анко. Официально он называется Сугавара но Фусими но ниси мисасаги.[6]
Напишите отзыв о статье "Император Анко"
Примечания
- ↑ [www.kunaicho.go.jp/e-about/genealogy/img/keizu-e.pdf "Genealogy of the Emperors of Japan" at Kunaicho.go.jp]; retrieved 2013-8-28.
- ↑ 1 2 Концевич, 2010, с. 719.
- ↑ 1 2 Управление Императорского двора Японии (Kunaichō): [www.kunaicho.go.jp/ryobo/guide/020/index.html 安康天皇 (20)]; retrieved 2013-8-28.
- ↑ Ponsonby-Fane, Richard. (1959). The Imperial House of Japan, p. 40.
- ↑ Aston, William. (1998). Nihongi, Vol. 1, pp. 328—333.
- ↑ Ponsonby-Fane, p. 419.
Литература
- Концевич Л. Р. [search.rsl.ru/ru/catalog/record/4696545 Хронология стран Восточной и Центральной Азии]. — Москва: Восточная литература РАН, 2010. — 806 с. — ISBN 978-5-02-036350-2.
- История Японии / Под ред. А. Е. Жукова. — М.: Институт востоковедения РАН, 1998. — Т. 1. С древнейших времён до 1968 г. — 659 с. — ISBN 5-89282-107-2.
- (фр.) Isaac Titsingh. [books.google.ru/books?id=18oNAAAAIAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Нихон одай итиран, или Обзор императорских правлений в Японии] = Nipon o daï itsi ran, ou, Annales des empereurs du Japon. — Paris, 1834. — 460 p.
- Воробьёв М. В. Япония в III—VII веках. М.: Наука, 1980. — 344 с.
- Кодзики: Записи о деяниях древности. СПб.: Шар, 1994. Т.2.
- Нихон сёки: Анналы Японии. СПб.: Гиперион, 1997. Т.1.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Император Анко
Qui eut le triple talent,De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
