Курган (Жлобинский район)

Деревня Курган белор. Курган Страна БелоруссияБелоруссия Область ГомельскаяГомельская область|Гомельская Район Жлобинский Сельсовет Доброгощанский Координаты 52°43′32″ с. ш. 29°53′52″ в. д.52.72556° с. ш. 29.89778° в. д. / 52.72556; 29.89778    Первое упоминание XIX век Прежние названия Корма Население 37 человек (2004) Часовой пояс UTC+3 Показать/скрыть карты

Курган (белор. Курган) — деревня в Доброгощанском сельсовете Жлобинского района Гомельской области Белоруссии.

География

Расположение

В 23 км на юго-запад от Жлобина, 7 км от железнодорожной станции Мормаль (на линии Жлобин — Калинковичи), 73 км от Гомеля.

Гидрография

На западе сеть мелиоративных каналов.

Транспортная сеть

Транспортные связи по просёлочной, а затем автомобильной дороге Доброгоща — Жлобин. Планировка состоит из дугообразной, близкой к широтной ориентации улицы, к которой с севера присоединяются два переулка. На востоке обособленный участок застройки. Жилые дома деревянные, усадебного типа.

История

По письменным источникам известна с XIX века как хутор в Якимово-Слободской волости Речицкого уезда Минской губернии. В 1879 году упомянута в числе населённых пунктов Якимово-Слободского церковного прихода. Согласно переписи 1897 года деревня Курган (она же Корма).

В 1931 году жители вступили в колхоз. Во время Великой Отечественной войны в сентябре 1943 года оккупанты полностью сожгли деревню и убили 8 жителей. 20 жителей погибли на фронте. Согласно переписи 1959 года в составе совхоза «Вперед» (центр — деревня Мормаль).

Население

Численность

• 2004 год — 23 хозяйства, 37 жителей.

Динамика

• 1897 год — 27 дворов, 172 жителя (согласно переписи).
• 1940 год — 80 дворов, 350 жителей.
• 1959 год — 288 жителей (согласно переписи).
• 2004 год — 23 хозяйства, 37 жителей.

Литература

• Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.1, кн.1. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2004. 632с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0303-9 ISBN 985-11-0302-0

См. также

• Городские посёлки Белоруссии
• Города Белоруссии

Отрывок, характеризующий Курган (Жлобинский район)

– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»