Лазутин, Пётр Георгиевич

Пётр Георгиевич Лазутин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Ленгорисполкома
5 июля 1946 года — 13 августа 1949 года
Предшественник:	Пётр Сергеевич Попков
Преемник:	Андрей Александрович Кузнецов
Рождение:	1905(1905) Петропавловск, Акмолинская губерния, Российская империя
Смерть:	1 октября 1950(1950-10-01) Ленинград, РСФСР, СССР
Место погребения:	Левашовское мемориальное кладбище
Партия:	ВКП(б)
Образование:	Ленинградский холодильный институт
Деятельность:	партийный и государственный деятель
Награды:

Пётр Георгиевич Лазутин (1905—1 октября 1950, Левашово) — советский партийный и государственный деятель, председатель Ленгорисполкома в 1946—1949 годах, один из главных фигурантов «Ленинградского дела». Расстрелян по приговору суда, посмертно реабилитирован.

Биография

Пётр Лазутин родился в 1905 году в городе Петропавловске Акмолинской губернии Российской империи. В 1925 году он вступил в партию большевиков, с 1927 года занимал посты второго секретаря Железнодорожного райкома ВЛКСМ в Петропавловске и заведующего отделом труда Петропавловского окружного комитета комсомола. Впоследствии занимал должности инспектора наркомата просвещения Казакской АССР, заведующего отделом труда Казакского краевого комитета ВЛКСМ и начальника Управления кадров наркомата труда Казакской АССР.

В 1937 году Лазутин был переведён в Ленинград на должность заведующего отделом торговли города. В 1939—1941 годах он занимал пост заместителя заведующего отделом пищевой промышленности, торговли и общественного питания Ленинградского горкома ВКП(б), в 1943 году Лазутин возглавил этот отдел. С 1941 года он являлся секретарём по торговле и промышленности, на этом посту был одним из организаторов обороны Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. После снятия блокады города, в 1944 году, Лазутин был назначен первым заместителем председателя Ленинградского горисполкома. После повышения по должности своего непосредственного начальника, Петра Попкова, он занял пост председателя Ленинградского горисполкома.

В годы руководства Лазутиным Ленинградским горисполкомом при его непосредственном участии был разработан генеральный план развития Ленинграда на 20-25 лет, возобновлена работа общественного транспорта, произведена замена немецких машин отечественными. При Лазутине на вечную стоянку был поставлен крейсер «Аврора» и открыта Малая Октябрьская железная дорога. В годы руководства Лазутиным было возобновлено регулярное телевизионное вещание, а первой внестудийной телевизионной передачей стала трансляция первомайской демонстрации на Дворцовой площади в 1949 году.

13 августа 1949 года Лазутин в числе нескольких высокопоставленных партийных деятелей был вызван в кабинет к секретарю ЦК ВКП(б) Георгию Маленкову. Прямо в его кабинете они были арестован. Лазутин стал одним из главных фигурантов дела по обвинению группы чиновников — выходцев из Ленинграда в измене Родине. 30 сентября 1950 года шестерых подсудимых, в том числе и Лазутина, суд приговорил к высшей мере наказания — смертной казни через расстрел. 1 октября 1950 года приговор был приведён в исполнение.

Впоследствии, 30 апреля 1954 года, Лазутин был посмертно реабилитрован, как и расстрелянные вместе с ним осуждённые по «Ленинградскому делу», впоследствии был восстановлен в партии.

Отрывок, характеризующий Лазутин, Пётр Георгиевич

Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.