Рейз, Лео
Поделись знанием:
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
(перенаправлено с «Лео Рейз»)
 | |||
| Позиция | |||
|---|---|---|---|
| Рост |
183 см | ||
| Вес |
93 кг | ||
| Хват |
слева | ||
| Гражданство | |||
| Родился | |||
| Клубы | |||
|
| |||
Лео Чарльз Рейз (англ. Leo Charles Reise, 7 июня 1922, Стоуни Крик, Онтарио, Канада — 26 июля 2015) — канадский хоккеист, защитник. Провёл 9 сезонов в Национальной хоккейной лиге, выступал за команды «Чикаго Блэкхокс», «Детройт Ред Уингз» и «Нью-Йорк Рейнджерс».
Игровая карьера
Родился 7 июня 1922 года в Стоуни Крик (Онтарио), где и начал свою карьеру в юниорской хоккейной лиге в команде «Брантфорд Лайонз». В 1943 году Рейз был призван на службу в Королевский военно-морской флот Канады, где продолжал играть в хоккей за армейские команды.
После окончания Второй мировой войны, Рейз дебютировал в НХЛ, проведя 6 игр за команду «Чикаго Блэкхокс», но закрепиться в «Чикаго» ему не удалось и он большую часть сезона провёл в клубе «Канзас-Сити Пла-Морс» (ЮСХЛ).
Сезон 1946/47 он также начал в «Чикаго», но скоро был обменян в «Детройт Ред Уингз». Проведя 5 игр в фарм-клубе «Детройта» команде Американской хоккейной лиги «Индианаполис Кэпиталз», Рейз был вызван в основную команду, где и играл до конца сезона 1951/52.
В полуфинале Кубка Стэнли 1950 года Лео Рейз забил гол в овертайме седьмого матча серии против «Торонто Мэйпл Лифс», «Детройт» победил 1:0 и вышел в финал, который и выиграл у «Нью-Йорк Рейнджерс». Он стал первым защитником в истории НХЛ, забившим гол в овертайме седьмого матча серии. Два последних сезона в своей карьере Рейз провёл в команде «Нью-Йорк Рейнджерс», завершив карьеру после сезона 1953/54.
Награды и достижения
- Обладатель Кубка Стэнли (2): 1950, 1952
- Участник матчей всех звёзд НХЛ (4): 1950, 1951, 1952, 1953
Клубная карьера
| Регулярный сезон | Плей-офф | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Сезон | Команда | Лига | И | Г | П | О | Шт | И | Г | П | О | Шт | ||
| 1939/40 | Брантфорд Лайонз | ОХА | 12 | 12 | 4 | 16 | 36 | 11 | 9 | 8 | 17 | 10 | ||
| 1940 | Брантфорд Лайонз | МК | — | — | — | — | — | 2 | 1 | 5 | 6 | 5 | ||
| 1940/41 | Брантфорд Лайонз | ОХА | 10 | 8 | 7 | 15 | 32 | 16 | 12 | 11 | 23 | 22 | ||
| 1941 | Брантфорд Лайонз | МК | — | — | — | — | — | 11 | 10 | 11 | 21 | 20 | ||
| 1941/42 | Гельф Билтмор | ОХА | 14 | 5 | 7 | 12 | 28 | 10 | 1 | 3 | 4 | 22 | ||
| 1945/46 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 6 | 0 | 0 | 0 | 6 | — | — | — | — | — | ||
| 1945/46 | Канзас-Сити Пла-Морс | ЮСХЛ | 50 | 7 | 18 | 25 | 30 | — | — | — | — | — | ||
| 1946/47 | Чикаго Блэк Хокс | НХЛ | 17 | 0 | 0 | 0 | 18 | — | — | — | — | — | ||
| 1946/47 | Канзас-Сити Пла-Морс | ЮСХЛ | 2 | 0 | 1 | 1 | 0 | — | — | — | — | — | ||
| 1946/47 | Индианаполис Кэпиталз | АХЛ | 5 | 0 | 4 | 4 | 8 | — | — | — | — | — | ||
| 1946/47 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 31 | 4 | 6 | 10 | 14 | 5 | 0 | 1 | 1 | 4 | ||
| 1947/48 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 58 | 5 | 4 | 9 | 30 | 10 | 2 | 1 | 3 | 12 | ||
| 1948/49 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 59 | 3 | 7 | 10 | 60 | 11 | 1 | 0 | 1 | 4 | ||
| 1949/50 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 70 | 4 | 17 | 21 | 46 | 14 | 2 | 0 | 2 | 19 | ||
| 1950/51 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 68 | 5 | 16 | 21 | 67 | 6 | 2 | 3 | 5 | 2 | ||
| 1951/52 | Детройт Ред Уингз | НХЛ | 54 | 0 | 11 | 11 | 34 | 6 | 1 | 0 | 1 | 27 | ||
| 1952/53 | Нью-Йорк Рейнджерс | НХЛ | 61 | 4 | 15 | 19 | 53 | — | — | — | — | — | ||
| 1953/54 | Нью-Йорк Рейнджерс | НХЛ | 70 | 3 | 5 | 8 | 71 | — | — | — | — | — | ||
| Итого в НХЛ | 494 | 28 | 81 | 109 | 399 | 52 | 8 | 5 | 13 | 68 | ||||
Напишите отзыв о статье "Рейз, Лео"
Ссылки
- [www.hockeydb.com/ihdb/stats/pdisplay.php?pid=4528 Статистика Лео Рейза] (англ.) на [www.hockeydb.com The Internet Hockey Database] (англ.)
- [www.legendsofhockey.net/LegendsOfHockey/jsp/SearchPlayer.jsp?player=14108 Биография Лео Рейза] (англ.) на [www.hhof.com/index.html Legends of Hockey] (англ.)
- [www.nhl.com/ice/ru/player.htm?id=8448317#&navid=nhl-search Профиль Лео Рейза] на [www.nhl.com/ru/index.html NHL.com RU]
Отрывок, характеризующий Рейз, Лео
Все обратили внимание на зарево.– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
