Леу, Рейнберт де

Рейнберт де Леу (нидерл. Reinbert de Leeuw; род. 8 сентября 1938, Амстердам) — нидерландский дирижёр, пианист, композитор, музыкальный педагог.

Биография

Изучал музыкальную теорию и фортепиано в Амстердамской консерватории, композицию — у Кееса ван Барена в Гаагской консерватории. Преподавал в Гаагской консерватории. Создал Шёнберговский ансамбль (1974), которым руководит до нынешнего дня (в настоящее время - ансамбль Asko|Schönberg). Основал Голландское общество Чарлза Айвза. С 2004 преподает в Лейденском университете.

Регулярно дирижирует крупнейшими оркестрами Нидерландов, не раз выступал приглашенным дирижёром во Франции, Германии, Великобритании, Бельгии, США, Японии, Австралии. Читал лекции в Джульярдской школе. Был художественным руководителем Олдебургского (1992) и Тэнглвудского (1994—1998) музыкальных фестивалей.

Композиторские сочинения

Автор оркестровых и вокальных сочинений, фортепианной музыки, двух опер — Реконструкция (1968—1969, в соавторстве с Л.Андриссеном, М. Менгельбергом, П. Схатом, Я. ван Влейменом по либретто Хюго Клауса и Харри Мулиша) и Аксель (1975—1977, либретто Х. Мулиша по драме Вилье де Лиль-Адана).

Исполнительский репертуар

Как пианист исполнял сочинения Ферруччо Бузони, Джорджа Антейла, Эрика Сати, Александра Скрябина, Дм. Шостаковича, Галины Уствольской. Дирижировал оркестровыми и оперными сочинениями Листа, Шёнберга, Веберна, Стравинского, Николая Обухова, Яначека, Бриттена, Мессиана, Лигети, Г. Уствольской, С. Губайдулиной, Клода Вивье, Л.Андриссена, Ст. Райха, Р. Зюйдама.

Книги

• Чарлз Айвз (1969, в соавторстве с Й. Бернлефом)
• Музыкальная анархия (1973, журнальные статьи о современной музыке)

Признание

Лауреат многочисленных премий за исполнительское искусство. Почётный доктор Утрехтского университета (1994). Кавалер ордена Нидерландского льва (2008).

Ссылки

• [www.herzberger-artists.com/de%20leeuw.htm Официальный сайт] (нид.), (англ.), (фр.)

Отрывок, характеризующий Леу, Рейнберт де

– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.