Майер, Георгий Владимирович

Георгий Владимирович Майер
Род деятельности:	учёный-физик, ректор
Дата рождения:	20 ноября 1948(1948-11-20) (75 лет)
Место рождения:	с. Переменовка, Бородулихинский район, Семипалатинская область, Казахская ССР, СССР
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Награды и премии:

Гео́ргий Влади́мирович Ма́йер (р. 20 ноября 1948, с. Переменовка, Бородулихинский район, Семипалатинская область, Казахская ССР, СССР) — ректор Томского государственного университета с 1995 года по 2013 год, ныне Президент ТГУ, доктор физико-математических наук, профессор, действительный член РАЕН, Международной академии наук высшей школы, Заслуженный деятель науки России, кавалер золотого почётного знака «Общественное признание», член Общественной палаты при президенте России, член Правления Российского Союза ректоров.

Биография

Окончил в 1971 году физический факультет ТГУ имени В. В. Куйбышева. С 1971 по 1993 годы работал в Сибирском физико-технический институте, зав. лабораторией фотоники молекул (1987), зав. отделом оптики (1991). Кандидат физико-математических наук (1980). Доктор физико-математических наук (1988). Профессор кафедры оптики и спектроскопии (1994). В 1993—95 гг. — проректор Томского государственного университета по научной работе. С 8 марта 1995 года по 20 ноября 2013 года — ректор Томского государственного университета (переизбран в 1999, 2005 и 2010 гг.).

Награды и почётные звания

• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (23 ноября 2009 года) — за заслуги в области образования, науки и большой вклад в подготовку квалифицированных специалистов
• Орден Почёта (2 сентября 2004 года) — за достигнутые трудовые успехи и многолетнюю добросовестную работу
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (29 мая 2000 года) — за заслуги в научной деятельности
• Лауреат премии Президента Российской Федерации в области образования за 2001 год (3 октября 2002 года) — за научно-практическую разработку пособия «Ассоциативные принципы и механизмы совместной научно-образовательной деятельности вузов и их реализация в системе открытого и дистанционного образования» для учебных заведений высшего профессионального образования
• Почётная грамота Правительства Российской Федерации (2 ноября 1998 года) — за большой личный вклад в подготовку научных кадров и в связи со 120-летием Томского государственного университета
• Орден «Томская слава» (13 ноября 2013 года) — за многолетнюю плодотворную работу, большой вклад в развитие науки и высшего образования
• Знак отличия «За заслуги перед Томской областью» (7 ноября 2008 года) — за большой вклад в развитие науки и высшего образования, многолетнюю плодотворную работу
• Почётная грамота Томской области (6 августа 2004 года) — за большие заслуги перед Томской областью и в связи с 400-летием города Томска
• Почётный гражданин города Томска (2009).

Библиография

• [sun.tsu.ru/mminfo/000246732/mayer.htm См. хронологический список работ (1974—2008 гг.), именной указатель соавторов, литературу о трудах и деятельности в разделе «Персоналии ученых ТГУ» сайта Научной библиотеки ТГУ]

Ссылки

• [www.tsu.ru/content/common/rectorat.php Ректорат ТГУ]
• [inno.nsu.ru/interview/2010-06-01.htm Г. В. Майер: «Знания не должны быть пустыми, они должны применяться»]

Отрывок, характеризующий Майер, Георгий Владимирович

Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.