Медведовский, Самуил Пинхусович

Самуил Пинхусович Медведовский
Дата рождения	1891(1891)
Место рождения	местечко Золотоноша, Полтавская губерния
Дата смерти	1924(1924)
Принадлежность	Российская империя Российская империя, РСФСР РСФСР
Годы службы	1911—1924
Сражения/войны	Первая мировая война, Гражданская война в России, Советско-польская война
Награды и премии

Самуил Пинхусович Медведовский (1891—1924) — кавалер двух орденов Красного Знамени РСФСР, полный Георгиевский кавалер, участник Первой мировой и Гражданской войн.

Биография

Самуил Медведовский родился в 1891 году в местечке Золотоноша Полтавской губернии. Семья бедствовала, так что работать Медведовскому пришлось с раннего возраста. В возрасте семи лет он остался без матери, ещё через два года — без отца. Окончил городское училище, в 1911 году стал экзамены за курс гимназии. В том же году он принял участие в антиправительственных беспорядках, за что был арестован. Всё в том же 1911 году Медведовский был призван в царскую армию. Как обученный грамоте, он стал ротным писарем 27-го Витебского полка.

С самого начала Первой мировой войны — на её фронтах. Командир полка, не любивший евреев, перевёл Медведовского в команду пеших разведчиков. Первые два Георгиевских креста он заслужил за последующие два месяца, а к 1916 году стал полным Георгиевским кавалером. В том же году получил звание подпрапорщика. В марте 1917 года Медведовский вступил в РСДРП(б), был избран членом корпусного комитета. Вскоре командование направило его в Бердичев на должность офицера роты георгиевских кавалеров. После Октябрьской революции Медведовский стал руководителем Бердичевской городской парторганизации большевиков и начальником гарнизона.

Медведовский вместе с Василием Киквидзе приступил к формированию подразделений Рабоче-крестьянской Красной Армии на Украине из бывших частей Юго-Западного фронта. Когда была сформирована 4-я армия, её командующим стал Киквидзе, а заместителем — Медведовский, позднее армия была преобразована в 1-ю Советскую (а затем — 16-ю стрелковую) дивизию.

С июня 1918 года дивизия участвовал в боях с формированиями генерала Краснова. В боях Медведовский обычно руководил действиями дивизии на левом фланге, а Киквидзе — на правом. В одном из боёв в Полтавской губернии Медведовский и Киквидзе были ранены одной и той же пулей. Медведовский в дивизии пользовался большим авторитетом. Когда 11 января 1919 года Киквидзе погиб в одном из боёв, он временно взял командование дивизией на себя, а когда прибыл новый командир — Роберт Эйдеман — Медведовский вновь стал заместителем командира дивизии. Бойцы дивизии устраивали митинги с лозунгами: «На хотим другого комдива». В августе 1919 года Медведовский был утверждён в должности командира 16-й стрелковой дивизии.

Дивизия участвовала в боях против корпуса Мамонтова, конницы Шкуро. За победу под станцией Лихая, когда противник был вынужден отступить, бросив много ценного имущества и санитарный поезд, Медведовский был награждён орденом Красного Знамени. В 1920 году во время форсирования Кубани Медведовский был назначен командиром ударной группы, состоявшей из трёх дивизии и нескольких бригад. 25 марта 1920 года группа переправилась через Кубань, а 27 марта — захватила Новороссийск. За отличие в тех боях он был награждён вторым орденом Красного Знамени.

В дальнейшем Медведовский участвовал в советско-польской войне. В тех боях его дивизия понесла большие потери. В 1921 году дивизия была расквартирована в Казани, участвовала в борьбе с голодом, охватившим в те годы Поволжье. Когда был объявлен добровольный сбор ценностей в помощь голодающим, Медведовский сдал свои Георгиевские кресты, изготовленные из золота и серебра. В мае 1923 года Медведовский, к тому времени уже тяжело болевший туберкулёзом, оставил должность командира дивизии, став заместителем командующего Приволжским военным округом. В апреле 1924 года он скончался. Похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы.

В честь Медведовского названа улица в Острогожске.

Отрывок, характеризующий Медведовский, Самуил Пинхусович

После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.