Милованович, Миодраг
| Миодраг Милованович | |
| серб. Миодраг Миловановић | |
| Псевдоним |
Луне (серб. Луне) |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения |
Добри-Дол, близ Ужице, Королевство Югославия |
| Дата смерти |
апрель 1944 |
| Место смерти |
Добри-Дол, близ Ужице, Недичевская Сербия |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1941—1944 |
| Звание | |
| Командовал |
2-я пролетарская ударная бригада (заместитель командира) |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
Миодраг «Луне» Милованович (серб. Миодраг "Луне" Миловановић; 12 февраля 1921, Добри-Дол — апрель 1944, там же) — югославский партизан, участник Народно-освободительной войны Югославии. Народный герой Югославии, воинское звание — майор.
Содержание
Биография
Родился 12 февраля 1921 в селе Добри-Дол близ Ужице в бедной крестьянской семье. Учился в Ужицкой реальной гимназии, в годы учёбы вступил в молодёжное революционное движение и был принят сначала в ряды Союза коммунистической молодёжи Югославии, а затем и в ряды Коммунистической партии Югославии.
Летом 1941 года, окончив 8 класс гимназии, ушёл в партизанский отряд (там он был известен под именем Луне) и за годы войны прошёл трудный военный путь от рядового солдата до заместителя командира 2-й пролетарской ударной бригады. Участвовал в сражениях в Сербии, Санджаке, Далмации, Боснии и Герцеговине. Проявил своё мужество в битвах близ Манячи, Ливна, Мостара и на Сутьеске.
11 июня 1942 года в битве при Гате в Герцеговине Миодраг во главе со своим батальоном вёл тяжёлый и упорный бой против тяжело вооружённых войск неприятеля. Несмотря на тотальное превосходство противника и гибель в бою родного брата Любодрага, Миодраг не оставил позицию и удержал её. Как один из наиболее храбрых бойцов, уже на Первом конгрессе антифашистской молодёжи Югославии его избрали в Центральный комитет основанного тогда Объединения союзов антифашистской молодёжи Югославии.
В апреле 1944 года 2-я и 5-я дивизии НОАЮ попытались организовать прорыв в Сербию близ Валево. Луне очень долго не был на своей исторической родине и стремился попасть туда как можно скорее. В ходе марша его бригада перерезала железную дорогу Ужице-Пожега близ Добри-Дола — села, где родился Миодраг — и задержала немецкий бронепоезд. Немецкие войска, которых сюда перебрасывали, вступили в бой с партизанами. Бригада вынуждена была отступить в село, но сам Миодраг не сдавался до конца сражения. Только под самый конец, когда силы партизан были разбиты, Луне рухнул на землю после выстрела в голову. Спустя несколько дней он скончался.
Награды
20 мая 1944 года Миодраг Милованович был посмертно награждён званием Народного героя Югославии.
Память
Миодраг и Любодраг были похоронены на Борисавлевическом кладбище недалеко от своего дома.
- В память о храбром партизане Луне была названа деревня Луново Село, которая в послевоенные годы образовалась за счёт объединения деревень Каменицы, Бьелотичей и Пониковицы.
- В честь Луне были названы школа в Лужницкой долине и Ужицкая гимназия.
Напишите отзыв о статье "Милованович, Миодраг"
Литература
Народни хероји Југославије. „Младост“, Београд 1975. година.
Отрывок, характеризующий Милованович, Миодраг
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.
Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
