Мистерия апостола Павла
| Мистерия апостола Павла | |
| Композитор | |
|---|---|
| Автор(ы) либретто | |
| Действий |
1 действие |
| Год создания | |
| Первая постановка | |
| Место первой постановки | |
«Мистерия апостола Павла» — одноактная опера в десяти сценах русского композитора-авангардиста Николая Каретникова о миссионерской деятельности и гибели апостола Павла в Риме в годы правления императора Нерона, созданная в период с 1970 по 1987 год на либретто, написанное композитором совместно с драматургом Семёном Лунгиным под патронажем отца Александра Меня.
История создания и постановок
«Мистерия апостола Павла» стала второй и последней работой Николая Каретникова в оперном жанре (первая его опера «Тиль Уленшпигель» была закончена в 1985 году). Либретто, написанное самим композитором совместно с драматургом и киносценаристом Семёном Лунгиным под духовным руководством протоиерея Русской православной церкви Александра Меня помимо оригинальных текстов включает в себя фрагменты из посланий апостола Павла, Псалтыри и Книги пророка Софонии[1]. Композитор работал над оперой с 1970 по 1987 год. Идея создания оперы на сюжет из раннего христианства была предложена композитору отцом Александром Менем. Ему Каретников и посвятил свою «Мистерию»[2]. По признанию самого композитора, он, понимая что его опера на религиозный сюжет противоречит господствовавшей в Советском Союзе атеистической идеологии, писал эту оперу «...для Господа и для себя», не надеясь на то что она будет поставлена. И действительно, при жизни композитора его опера не была исполнена[3].
Первое концертное исполнение «Мистерии апостола Павла» состоялось почти через год после смерти композитора 5 августа 1995 года. Солисты, хор и оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева исполнили оперу в Рыночной церкви в Ганновере. Концерт прошёл в рамках фестиваля «Sacro Art». Около года спустя, 22 июня 1996 года в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии состоялась российская премьера оперы[4]. Главные партии исполнили Геннадий Беззубенков, Грайр Ханеданьян и Николай Путилин. Оркестром Мариинского театра вновь дирижировал Валерий Гергиев[5].
Первая сценическая постановка «Мистерии апостола Павла» также была осуществлена труппой Мариинского театра. Премьера спектакля в постановке режиссёра Алексея Степанюка прошла 14 апреля 2010 года в концертном зале Мариинского театра[4]. Главные партии исполнили Андрей Попов, Павел Шмулевич и Александр Мороз. Оркестром и хором Мариинского театра дирижировал Павел Петренко[2]. В настоящее время спектакль входит в репертуар Мариинского театра[6].
Действующие лица
| Персонажи | Голоса | Исполнители мировой премьеры в концертном исполнении 22 июня 1996 |
Исполнители мировой премьеры - сценическая постановка 14 апреля 2010 |
|---|---|---|---|
| Апостол Павел | бас | Геннадий Беззубенков | Павел Шмулевич |
| Нерон | тенор | Грайр Ханеданьян | Андрей Попов |
| Тигеллин | баритон | Николай Путилин | Владимир Мороз |
Синопсис
Императорский Рим в последний период жизни апостола Павла.
Нерон празднует фальшивый триумф, после которого следует оргия. Нерон паясничает, по его приказу окружающие занимаются любовью. Министр внутренних дел Тигеллин сообщает императору, что существуют люди, которые не придерживаются общепринятых в Риме норм — христиане. Нерон хочет видеть одного из них. К нему приводят апостола Павла. Происходит первое столкновение императора с новой верой. Нерон ввергает Павла в тюрьму. Мы слышим большой монолог апостола о христианской любви (2-е послание к Коринфянам). Начинается великий римский пожар. В чудовищном пламени гибнут люди и животные. В самый разгар пожара Нерон на балконе своего дворца поет стихи из «Энеиды» Вергилия, описывающие пожар Трои. Бедствие кончается. Тигеллин сообщает, что народ считает виновником пожара именно его, Нерона. Нерон решает переложить вину на христиан. Следует сцена их сожжения; погибая, они поют «Верую». Нерон вершит суд над ап.Павлом, Тигеллин произносит обвинительную речь, Нерон юродствует. Павла осуждают на смерть. По всей империи начинается мятеж против Нерона. Его свергают. Чтобы не подвергнуться мучительной казни, он решает кончить жизнь самоубийством — Нерон вновь кривляется: «Какой великий артист погибает!». Его добивает раб. В тихом звуке музыки возникает имя апостола. Оно растет, возвышается, переходит в финал-апофеоз ап.Павла.
Напишите отзыв о статье "Мистерия апостола Павла"
Примечания
- ↑ [kommersant.ru/Doc/1357172 Ъ-Газета - Мистерия переросла в оргию]
- ↑ 1 2 [www.muzcentrum.ru/news/2010/04/item3331.html Репортаж о сценической премьере оперы Николая Каретникова "Мистерия апостола Павла" в Мариинском театре]
- ↑ [www.fontanka.ru/2010/04/19/007/ «Мистерия апостола Павла»: Римский профиль - Новости Санкт-Петербурга - Фонтанка.Ру]
- ↑ 1 2 [www.mariinsky.ru/playbill/repertoire/opera/pavel/ Мистерия апостола Павла]
- ↑ [grair.ru/load/audio/neron/3-1-0-17 «Нерон» - Аудио - Исполнения - Каталог файлов - Грайр Ханеданьян]
- ↑ [www.mariinsky.ru/playbill/repertoire/opera/ Опера]
Ссылки
- [www.mariinsky.ru/playbill/repertoire/opera/pavel/ Информация об опере] на сайте Мариинского театра
| ||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи об опере. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Мистерия апостола Павла
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
