Мокудзики

Мокудзики Миоман Сёнин
яп. 木喰明満上人
Автопортрет Мокудзики в образе Будды
Дата рождения:	1718(1718)
Место рождения:	Каи, префектура префектура Яманаси, остров Хонсю, Япония
Дата смерти:	5 июня 1810(1810-06-05)
Место смерти:	Япония
Жанр:	скульптура

Мокудзики Миоман Сёнин (яп. 木喰, 木喰明満上人, род. 5 июня 1718, Каи, современная префектура Яманаси, остров Хонсю, Япония — ум. 1810, Япония) — японский скульптор, поэт и буддийский проповедник.

Биография

Родился в зажиточной крестьянской семье в 1718 году в современной префектуре Яманаси. Сохранился дом семьи Мокудзики. В подростковом возрасте (14 лет) тайком покинул свой дом, некоторое время жил в Эдо, а затем, разочаровавшись в мирской суете, уехал в Канто, где в 22 года стал странствующим буддийским проповедником, приняв обет отказаться от употребления мяса. Отсюда и имя Мокудзики («растительная пища» или «вкушающий растительную пищу»). Свои работы он в это время подписывал «Бредущий по дорогам Мокудзики».

В своих странствованиях Мокудзики обошел всю Японию. В настоящее время его деревянные статуи находят в самых различных местах страны. Наибольшее их количество сохранилось на территории Южного Хоккайдо. Сюда Мокудзики прибыл в 1778 году. Здесь он прожил два года. Работал Мокудзики исступленно, с фантастической скоростью. Документы свидетельствуют, что за день он мог вырезать четыре большие деревянные статуи (до полуметра высотой). По свидетельствам современников он был человеком, которому свойственны мелкие человеческие слабости и грехи.

Мокудзики создал скульп­турные портреты монахов-мыслителей Кукая и Догэна, неоднократно вырезал и «автопортреты». В своих поздних работах он изображал себя с нимбом. Японский философ Умэхара Такэси объясняет это тем, что Мокудзики ощущал себя бодхисаттвой.

В конце своей жизни Мокудзики создал скульптуры 16 архатов для храма Сэйгэндзи в Тамба. К этому времени ему исполнилось 89 лет. Он обладал экстравагантной внешностью и непредсказуемым поведением. Настоятель монастыря Сэйгэндзи Буцуама-осё в своих «Записках об исто­рии 16 архатов» описывает встречу со скульптором:

«[Он] был не похож ни на монаха, ни на мирянина, и я засомневался, кто это — оборотень или просто сумасшедший».

По мнению искусствоведов, фигура Адзита из этого цикла, с огромными ушами и густой бородой клиныш­ком, является скульптурным автопортретом Мокудзики.

Незадолго до смерти, в 89 лет, Мокудзики, познакомившись с учением китайских мудрецов Лао-цзы и Чжуан-цзы и увлёкшись им, сменил своё имя «Бодхисаттва Мокудзики, соблюдающий пять за­поведей» (это имя он принял в возрасте 76 лет) на «Просветленный отшельник Мокудзики».

Скульптор скончался в 1810 году. Место его смерти и могила неизвестны.

Особенности творчества

Работы скульптора вписываются в традицию японской деревянной скульптуры и отличаются от ортодоксальной буддийской традиции. Стиль Мокудзики отличается и от стиля его предшественника Энку. Для работ Мокудзику характерны округлые мягкие линии, внимание к деталям. При этом их характеризуют мощные руки и ноги фигур, просторные одежды, яростно вздымающаяся грудь. Мокудзику разрушал каноны, сковывавшие развитие японской скульптуры, запечатлевал реальные черты простых людей своего времени. Его работы, особенно поздние, исполнены мягким незлобивым юмором.

Трактовки лица Энку и Мокудзики также различна, хотя общей их чертой является загадочная улыбка. Она отличается и от мудрой и спокойной улыбки средневековой японской маски старца. У статуй Энку дет­ская улыбка, а у Мокудзики — старческая (хотя присутствуют и отдельные черты внешности ребёнка и женщины). Даже изображениям бодхисаттвы Дзидзо в облике младенца он придавал старческую внешность (обычно это объясняют влиянием синтоистской художественной традиции). Мокудзики пытался передать изначальную чистоту Будды и бодхисаттв в образе старца. Эту чистоту он находил в лицах простых японских крестьян. Лица имеют широкие чёрные брови, узкие полуприкрытые глаза с опущенными краями, мясистый и широкий нос, полные губы.

Изучение творчества

Крестьяне, для которых Мокудзики вырезал своих будд, относились к ним с глубоким почтением, но не понимали их высоких художественных достоинств. По словам самих крестьян, в детстве они играли буддами Мокудзики, принимая их за кукол, настолько они не похожи на традиционные буддийские изображения.

Скульптура Мокудзики получила известность в Японии в начале 20-х годов XX века благодаря Янаги Соэцу. Он был любителем и пропагандистом народного искусства, основал на свои средства Музей народного искусства в Токио. Янаги обнаружил большое количество работ Мокудзики, издал альбом фотографий этих работ, написал о скульпторе и его работах целый ряд статей.

В настоящее время на родине скульптора существует Музей Мокудзики.

Галерея

• A born village of famous sculptor Mokujiki.JPG

  Кай, место рождения скульптора.

• The art museum of the Mokujiki sculptor.JPG

  Музей Мокудзики.

Литература

• [app.digify.com/a/H3sUDg Улыбающиеся скульптуры Энку и Мокудзику (ребёнок и старик). В книге Тэцуо Ямаори. Лицо: Портрет и культура Японии. СПб. 2011. ISBN 978-5-85803-429-2. СС. 118-124. Фрагмент книги, посвящённый творчеству Мокудзику. Digify.]

Ссылки

• [www.niigata-kankou.or.jp/shiru/rekishi/jinbutsu/mokujiki/index.html Хронология жизни Мокудзики (яп. язык). Niigata Prefectural Tourist Association.]

Япония   Искусство   Культура

Отрывок, характеризующий Мокудзики

В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.