Мужская сборная Хорватии по гандболу

Хорватия

Прозвища	«Ковбои» (хорв. Kauboji)
Федерация	Хорватский гандбольный союз
Гл. тренер	Славко Голужа
Наибольшее кол-во игр	Петар Метличич (176)
Лучший бомбардир	Мирза Джомба (667)
Основная форма 　 Резервная форма
Первая игра
Самая крупная победа
Самое крупное поражение

Спортивные награды
Олимпийские игры
Золото	Атланта 1996
Золото	Афины 2004
Бронза	Лондон 2012
Чемпионаты мира
Золото	Португалия 2003
Серебро	Исландия 1995
Серебро	Тунис 2005
Серебро	Хорватия 2009
Бронза	Испания 2013
Чемпионаты Европы
Бронза	Португалия 1994
Серебро	Норвегия 2008
Серебро	Австрия 2010
Бронза	Сербия 2012
Бронза	Польша 2016
Средиземноморские игры
Золото	Лангедок-Руссильон 1993
Золото	Бари 1997
Золото	Тунис 2001
Серебро	Альмерия 2005

Мужская сборная Хорватии по гандболу — национальная команда, представляющая Хорватию на международных соревнованиях по гандболу. Управляется Хорватским гандбольным союзом. Является одной из самых титулованных команд Европы последних двух десятилетий, хотя завоёвывала всего дважды золото Олимпиад и один раз побеждала на чемпионате мира.

Краткая история

Хорватский гандбольный союз был основан в октябре 1941 года в Независимом государстве Хорватия. Первый матч состоялся 14 июня 1942 в Загребе против сборной Венгрии (хорваты проиграли 0:9). После Второй мировой войны 19 декабря 1948 был переименован в Гандбольный союз СР Хорватии. В 1992 году с восстановлением независимости Хорватии вернул себе изначальное имя, и в списке европейских сборных официально появилась сборная Хорватии.

Сборная дебютировала в 1994 году на чемпионате Европы в Португалии и завоевала бронзовые награды, через год стала второй на чемпионате мира в Исландии, а ещё через год выиграла золото на Олимпиаде в Атланте. После победы в Атланте команда попала в психологический вакуум и не попала на Олимпиаду в Сидней, но в 2003 году выиграла чемпионат мира в Португалии и через год стала олимпийским чемпионом Афин. Несмотря на дальнейшие безуспешные попытки выиграть чемпионат Европы или мира (преимущественно серебряные и бронзовые награды), команда осталась одной из сильнейших в Европе и в мире. Занимает 10-е в рейтинге Международной гандбольной федерации.

Ссылки

• [www.hrs.hr/ Официальный сайт Хорватского гандбольного союза]  (хорв.)

Отрывок, характеризующий Мужская сборная Хорватии по гандболу

– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.