Салливан, Пэт
| Пэт Салливан | |
| Pat Sullivan | |
| Имя при рождении: |
Patrick O'Sullivan[1] |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
15 февраля 1933 (46 лет) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: |
продюсер, аниматор (мультипликатор) |
| Направление: |
продюсер мультфильмов |
Пэт Салливан (англ. Pat Sullivan, ; 2 февраля 1887 — 15 февраля 1933) — австралийский и американский карикатурист, мультипликатор и кинопродюсер, пионер анимации. Наиболее известен тем, что создавал и продвигал мультфильмы о коте Феликсе.
Содержание
Биография
Патрик О’Салливан родился 2 февраля 1887 года в Сиднее. Его отец был бедным кэбменом в Дарлингхёрсте. Мальчик получил католическое образование. По окончании школы работал привратником на пивоварне, обучался рисованию в Обществе искусств Нового Южного Уэльса. Зарабатывал, рисуя карикатуры на знаменитостей для парикмахерской или по заказу любого, кто готов был заплатить.
К 1905 году, когда О’Салливану исполнилось 18 лет, начал сотрудничество с профсоюзной газетой The Worker, которой продавал свои карикатуры, комиксы и иллюстрации. В 1907 году стал вольным художником, и в 1909 году покинул Австралию, направляясь в Лондон и Нью-Йорк.
Живя в Лондоне, изменил имя на Пэт Салливан. В столице Британской империи будущему кинопродюсеру пришлось перепробовать множество занятий, начиная от боксерских поединков и заканчивая пением и танцами в мюзик-холле. В конце концов, он снова вернулся к карикатуре, на полтора года став художником комикса Ally Sloper для еженедельника Judy.
В 1914 году Салливан эмигрировал в США. Перспективы найти работу в Нью-Йорке были столь же мрачными, как и в Лондоне, но искусство рисования снова пригодилось. Салливан начал зарабатывать, рисуя комические открытки и афиши кинофильмов. Затем его пригласил на работу Мак-Клюр, предложив рисовать комиксы о цветном мальчишке по имени Самбо. Салливан создал для Мак-Клюра комиксы The Adventures of Sambo, Johnny Boston Bean, Obliging Oliver и Old Pop Perkins. Впоследствии они были превращены в мультфильмы.
После непродолжительной работы в Hearst Syndicate, в 1915 году Салливан открывает собственную студию анимации. Он выпускает дебютный мультфильм, The Tail of the Thomas Kat", авторство которого регистрирует в марте 1917 года. По мнению австралийских исследователей, герой этого мультфильма был прототипом кота Феликса.
У студии появляются заказы, постепенно Салливан отходит от непосредственной работы с рисунками и всё более полагается на других аниматоров. Свои усилия он направляет на поиск заказчиков, и проявляет в этом заметные способности. В это время он в первый раз нанимает на работу Отто Мессмера, который через непродолжительное время уходит от Салливана, а затем попадает под призыв и отправляется на войну в Европу.
10 мая 1917 года Салливана арестовывают по обвинению в изнасиловании 14-летней девушки. Вскоре он выходит под залог и 21 мая женится на Марджори Галлахер. На следующий день он предстаёт перед судом, который 21 июня признаёт его виновным. 13 сентября выносится окончательный приговор: продюсер должен провести в тюрьме Синг-Синг «не меньше года, но не более двух». Однако через 9 месяцев Пэт Салливан выходит на свободу и снова возвращается к работе в своей студии.
Вскоре его работу замечает компания Paramount, которая делает заказ на мультфильмы для киножурнала Paramount Screen Magazine. Возвратившийся с войны Мессмер вновь стал аниматором у Салливана. Салливан поручает ему сделать мультфильм для Paramount, и в 1919 году на экраны выходит фильма Feline Follies с участием кота по имени Мастер Том. Лента вызывает живой интерес публики. Вскоре появляется продолжение, Musical Meows, за которым следует третий фильм — The Adventures of Felix, в котором кот окончательно обретает имя.
С этого момента будущее студии предопределено: максимум усилий аниматоров направлено на выпуск новых мультфильмов о приключениях кота Феликса, а Пэт Салливан берёт на себя вопросы продвижения и лицензирования.
Мультфильмы приносят огромный доход, но это становится слишком тяжёлым испытанием для владельца студии. Алкоголизм и нежелание что-то менять в работе приводят к тому, что появления звукового кино застает Салливана врасплох. Неоднократные требования компаний-распространителей выпустить фильмы с говорящим Феликсом наталкиваются на стену непонимания.
Всего через три года после выхода «Пароходика Вилли» (1928) с Микки Маусом, немой Феликс сходит с экранов. В 1932 году Салливан получает новый удар: умирает его жена Марджори. Салливан ещё пытается возродить былую славу кота, научив его говорить и петь, но глубокая алкогольная депрессия приводит к смерти продюсера в феврале 1933 года. Его студия остается в руинах, восстать из которых ей так и не суждено.
Пэт Салливан похоронен в кафедральном соборе Скрентона, штат Пенсильвания.
Спор об авторстве
По традиции раннего кинематографа вся слава за мультфильм доставалась продюсеру. Все без исключения мультфильмы о коте Феликсе выходили под именем Пэта Салливана, хотя практически всю работу для них выполнял Отто Мессмер. Даже после смерти продюсера Мессмер не спешил заявлять о своих правах. Тем не менее, в 1967 году он впервые оспорил утверждение, что Феликса создал Салливан. Претензии Мессмера поддержали его коллеги-художники, а доказать их обоснованность взялись американские и английские историки анимации.
Джон Кейнмейкер на протяжении нескольких лет собирал материал о студии Салливана и в 1991 году выпустил книгу, досконально освещавшую историю кота Феликса. Кейнмейкер заключил, что популярный образ был детищем одного Мессмера, которому Салливан попросту спихнул работу.
Однако австралийские исследователи не пожелали отдавать все лавры американцу, и в 2004 году вышла передача на ABC TV в рубрике [www.abc.net.au/tv/rewind/txt/s1229985.htm Rewind], в которой приводились доказательства, что Салливан принимал непосредственное участие в создании ленты Feline Follies. Помимо этого, была обнаружена запись, указывавшая что прототип Феликса (а им, по мнению австралийцев, был кот Томас из The Tail of Thomas the Kat) появился ещё до встречи Салливана и Мессмера[2][3].
Доказательства, однако, не были однозначными. В облике и истории кота Феликса, Мастера Тома и кота Томаса были явные отличия, а живых свидетелей, что Феликса создал Салливан, не было. Таким образом, вопрос, кто создал Феликса, остается открытым.
Напишите отзыв о статье "Салливан, Пэт"
Примечания
- ↑ [pandora.nla.gov.au/pan/77226/20071011-0000/www.sl.nsw.gov.au/exhibitions/felix/felix_exhibition_guide.pdf Felix exhibition guide (архивная копия)] (англ.). Проверено 6 октября 2011. [www.webcitation.org/67iJwPzw8 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- ↑ [www.vixenmagazine.com/News.html All Media and legends...A thumbnail dipped in tar]
- ↑ [www.vixenmagazine.com/felixjam.gif A card by Pat Sullivan to Sir Hubert Wilkins (offering the best of wishes in his attempt to sail a submarine under the ice to the North Pole) was used as one of the matches for Sullivan's handwriting]
Литература
- [pandora.nla.gov.au/pan/77226/20071011-0000/www.sl.nsw.gov.au/exhibitions/felix/felix_exhibition_guide.pdf Felix exhibition guide (архивная копия)] (англ.). Проверено 6 октября 2011. [www.webcitation.org/67iJwPzw8 Архивировано из первоисточника 17 мая 2012].
- Barrier, Michael. Hollywood Cartoons: American Animation in Its Golden Age. — 1999.
Смотри также
Внешние ссылки
- [lambiek.net/artists/s/sullivan_p.htm Краткая биография с иллюстрациями (англ.)]
- [www.vixenmagazine.com/patsullivanandfelix.html Исследование Линдсей Фойл из Австралийской ассоциации карикатуристов]
- [www.youtube.com/watch?v=q498UYOFxhc&feature=О работе над фильмом Feline Follies на сайтеYouTube]
- [trove.nla.gov.au/ndp/del/article/16259465?searchTerm=felix%20the%20cat&searchLimits= Пэт Салливан: "Я создал кота, а кот создал меня"]
Отрывок, характеризующий Салливан, Пэт
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
– Ах, этот ваш граф, – с злобой заговорила княжна, – это лицемер, злодей, который сам настроил народ бунтовать. Разве не он писал в этих дурацких афишах, что какой бы там ни был, тащи его за хохол на съезжую (и как глупо)! Кто возьмет, говорит, тому и честь и слава. Вот и долюбезничался. Варвара Ивановна говорила, что чуть не убил народ ее за то, что она по французски заговорила…
– Да ведь это так… Вы всё к сердцу очень принимаете, – сказал Пьер и стал раскладывать пасьянс.
Несмотря на то, что пасьянс сошелся, Пьер не поехал в армию, а остался в опустевшей Москве, все в той же тревоге, нерешимости, в страхе и вместе в радости ожидая чего то ужасного.
На другой день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
– Ну, продайте, – говорил он. – Что ж делать, я не могу отказаться теперь!
Чем хуже было положение всяких дел, и в особенности его дел, тем Пьеру было приятнее, тем очевиднее было, что катастрофа, которой он ждал, приближается. Уже никого почти из знакомых Пьера не было в городе. Жюли уехала, княжна Марья уехала. Из близких знакомых одни Ростовы оставались; но к ним Пьер не ездил.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал графу Растопчину об этом шаре следующее:
«Aussitot que Leppich sera pret, composez lui un equipage pour sa nacelle d'hommes surs et intelligents et depechez un courrier au general Koutousoff pour l'en prevenir. Je l'ai instruit de la chose.
Recommandez, je vous prie, a Leppich d'etre bien attentif sur l'endroit ou il descendra la premiere fois, pour ne pas se tromper et ne pas tomber dans les mains de l'ennemi. Il est indispensable qu'il combine ses mouvements avec le general en chef».
[Только что Леппих будет готов, составьте экипаж для его лодки из верных и умных людей и пошлите курьера к генералу Кутузову, чтобы предупредить его.
Я сообщил ему об этом. Внушите, пожалуйста, Леппиху, чтобы он обратил хорошенько внимание на то место, где он спустится в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки врага. Необходимо, чтоб он соображал свои движения с движениями главнокомандующего.]
Возвращаясь домой из Воронцова и проезжая по Болотной площади, Пьер увидал толпу у Лобного места, остановился и слез с дрожек. Это была экзекуция французского повара, обвиненного в шпионстве. Экзекуция только что кончилась, и палач отвязывал от кобылы жалостно стонавшего толстого человека с рыжими бакенбардами, в синих чулках и зеленом камзоле. Другой преступник, худенький и бледный, стоял тут же. Оба, судя по лицам, были французы. С испуганно болезненным видом, подобным тому, который имел худой француз, Пьер протолкался сквозь толпу.
– Что это? Кто? За что? – спрашивал он. Но вниманье толпы – чиновников, мещан, купцов, мужиков, женщин в салопах и шубках – так было жадно сосредоточено на то, что происходило на Лобном месте, что никто не отвечал ему. Толстый человек поднялся, нахмурившись, пожал плечами и, очевидно, желая выразить твердость, стал, не глядя вокруг себя, надевать камзол; но вдруг губы его задрожали, и он заплакал, сам сердясь на себя, как плачут взрослые сангвинические люди. Толпа громко заговорила, как показалось Пьеру, – для того, чтобы заглушить в самой себе чувство жалости.
– Повар чей то княжеский…
– Что, мусью, видно, русский соус кисел французу пришелся… оскомину набил, – сказал сморщенный приказный, стоявший подле Пьера, в то время как француз заплакал. Приказный оглянулся вокруг себя, видимо, ожидая оценки своей шутки. Некоторые засмеялись, некоторые испуганно продолжали смотреть на палача, который раздевал другого.
Пьер засопел носом, сморщился и, быстро повернувшись, пошел назад к дрожкам, не переставая что то бормотать про себя в то время, как он шел и садился. В продолжение дороги он несколько раз вздрагивал и вскрикивал так громко, что кучер спрашивал его:
– Что прикажете?
– Куда ж ты едешь? – крикнул Пьер на кучера, выезжавшего на Лубянку.
– К главнокомандующему приказали, – отвечал кучер.
– Дурак! скотина! – закричал Пьер, что редко с ним случалось, ругая своего кучера. – Домой я велел; и скорее ступай, болван. Еще нынче надо выехать, – про себя проговорил Пьер.
Пьер при виде наказанного француза и толпы, окружавшей Лобное место, так окончательно решил, что не может долее оставаться в Москве и едет нынче же в армию, что ему казалось, что он или сказал об этом кучеру, или что кучер сам должен был знать это.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему все знающему, все умеющему, известному всей Москве кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Все это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам выехать на дорогу.
24 го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов. На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24 го числа при Шевардине.) На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.
