Одоевский, Василий Семёнович
| Василий Семёнович Одоевский | |
| Род деятельности: |
князь, воевода |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
Васи́лий Семёнович Одо́евский по прозвищу Швих (ум. 1534, Боровск) — князь, воевода, боярин, сын Семёна Юрьевича, брат Ивана и Петра. Один из рода удельных князей Одоевских, происходящих от князей Новосильских, отдалённых потомков Рюрика (Рюрикович в XVI колене).
Служба у Ивана III
Первоначально служил Великому князю Литовскому. Позднее вместе с братьями перешёл на службу к Великому князю Московскому Ивану III. Начало деятельности князя Василия относится к периоду перехода Верховских княжеств из под литовской власти под власть Москвы. Переходы сопровождались частыми взаимными нападениями и грабежами противной стороны. Дипломатические переговоры Москвы с Литвой полны взаимных претензий о подобных нападениях. В 1485 году посол Литвы жаловался Ивану III на братьев Василия и Ивана Одоевских, за их нападения на князей Мезецких, которые тогда служили Литве. В 1492 году он поддерживал своего брата Ивана в борьбе за власть в Одоевском княжестве, против двоюродного брата Фёдора Ивановича, который служил Литве. Иван вместе с младшими братьями владел половиной Одоева, в то время как второй половиной владел его двоюродный брат Фёдор Иванович. Братья захватили владение Фёдора и изгнали его.
В 1497 году князь Василий был наместником Ивана III в Муроме. В 1499 году вместе с князем Перемышльским Борисом Ивановичем разбил крымских и азовских татар под Козельском. В 1502 году участвует в походе из Северской земли на Литву и Лифляндию, как воевода правой руки под командованием князя Семёна Ивановича Стародубского.
Служба у Василия III
В 1506 году, уже при князе Василий III получает чин боярина и с тех пор участвует в боярской думе. В 1507 году был воеводой в Ржавце у Белёва (возможно в источнике имеется в виду Ржев). Отсюда ходил на Стародуб. Вновь воеводствовал в Белёве, а в августе 1506 года, когда у Белёва и Одоева появились татары, вместе с другими воеводами разбил их у Оки и гнал их до речки Рыбницы. В 1513 году он участвовал в Смоленском походе Василия III. В следующем году был воеводой на востоке, на случай возможного нападения казанских татар. В 1515 году он вновь обороняет южные рубежи и успешно изгоняет крымских татар. Далее его участие в обороне южных рубежей:
- 1516—1517 — Вашана;
- 1520 — Серпухов и Угра
- 1521 — река Упа
- 1522 — Серпухов
- 1527—1528 — Рославль
- 1529 — на Оке
- 1533 — Одоев и Новгород-Северский
- 1534 — Боровск
Семья
Имел единственного сына Семёна
Напишите отзыв о статье "Одоевский, Василий Семёнович"
Литература
- Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
- Богуславский В. В., Куксина Е. И. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия: в 2 т. — Т. 2.
Отрывок, характеризующий Одоевский, Василий Семёнович
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
