Они! (фильм, 1954)
| Они! | |
| Them! | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
94 мин |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Они!» (англ. Them!, 1954) — американский научно-фантастический художественный фильм с элементами фильма ужасов, одна из первых кинолент, поднявшая тему возможных опасных последствий испытаний ядерного оружия. Фильм был номинирован на премию Оскар в категории Лучшие спецэффекты, и в значительной степени определил направление развития кинофантастики и ужасов почти на 15 лет - вслед за ним было снято множество фильмов о гигантских чудовищах. Премьера фильма состоялась в Нью-Йорке 16 июня 1954 года; широкий прокат начался 19 июня. Фильм стал самым коммерчески успешным фильмом студии Warner Bros. в 1954 году, его сборы в США составили 2,2 миллиона долларов.
Содержание
Сюжет
Полицейский патруль во главе с сержантом Беном Петерсоном (Джеймс Уитмор) находит в пустыне Нью-Мексико возле шоссе девочку, которая явно находится в состоянии шока. Полицейские отвозят её в больницу и возвращаются в пустыню, чтобы провести расследование. Они находят разгромленный семейный трейлер, но людей в нём нет. Прибывшие агенты ФБР сообщают, что трейлер принадлежит семье их сотрудника, который был в отпуске. Полицейские и агенты находят странные следы, которые не удаётся опознать. Снимки следов отправляют доктору Гарольду Мелфорду (Эдмунд Гвенн), который немедленно прилетает в Нью-Мексико со своей дочерью Пэт (Джоан Уэлдон), тоже ученым-биологом. Мелфорды приходят к выводу, что следы могут принадлежать муравьям невероятных размеров, которые появились в результате мутации из-за повышенной радиации в районе ядерных испытаний. Поиски приводят к успеху — группа сталкивается с гигантским муравьём, а вскоре удаётся найти и муравейник. Задушив муравьёв газом и напалмом, группа с огнемётами спускается в туннели, чтобы уничтожить кладки яиц и предотвратить распространение опасных тварей. Однако оказывается, что как минимум две самки в сопровождении самцов, способные заложить новые муравейники, сумели вылететь из гнезда. Одна из них садится на борт океанского сухогруза, который военным удаётся утопить вместе с захватившими его муравьями. Другая после долгих поисков обнаружена в канализационных и дренажных туннелях под Лос-Анджелесом. Город, в котором начинают пропадать люди, переводят на военное положение. Начинается полномасштабная армейская операция по уничтожению гнезда чудовищ. Петерсону ценой собственной жизни удается спасти двоих пропавших детей. Муравьи уничтожены, но профессор Мелфорд вовсе не уверен, что ядерный джинн, выпущенный из бутылки, не сулит человечеству новых катастроф.
В ролях
- Джеймс Уитмор — полицейский Бен
- Джеймс Арнесс — агент ФБР Грэхем
- Эдмунд Гвенн — доктор наук Медфорд
- Джоан Уэлдон — Пэт, дочь Медфорда
Подготовки к съёмкам
Фильм первоначально задумывался как цветной и трёхмерный, однако глава студии Джек Уорнер был не уверен в коммерческом потенциале картины и за два дня до начала съёмок приказал запускать её с минимальным бюджетом и в чёрно-белом варианте. Для съёмок были изготовлены управляемые механические куклы гигантских муравьёв в натуральную (для фильма) величину.
Напишите отзыв о статье "Они! (фильм, 1954)"
Примечания
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Они! (фильм, 1954)
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
