Панков, Алексей Иванович (Герой Советского Союза)

Алексей Иванович Панков
Дата рождения	17 мая 1902(1902-05-17)
Место рождения	село Головиншино, Каменский район, Пензенская область
Дата смерти	19 июня 1993(1993-06-19) (91 год)
Место смерти	Алма-Ата, Казахстан
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Годы службы	1922—1946
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Алексей Иванович Панков (1902—1993) — подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943).

Биография

Алексей Панков родился 17 мая 1902 года в селе Головиншино (ныне — Каменский район Пензенской области). После окончания десяти классов школы поступил в земельно-инженерный техникум в Пензе. В 1922 году Панков был призван на службу в Рабоче-крестьянскую Красную Армию. В 1925 году он окончил Киевскую объединённую военную школу. С июля 1942 года — на фронтах Великой Отечественной войны.

К осени 1943 года подполковник Алексей Панков командовал артиллерией 232-й стрелковой дивизии 38-й армии Воронежского фронта. Отличился во время битвы за Днепр. В начале октября 1943 года дивизионная артиллерия под командованием Панкова подавила немецкую огневую систему на западном берегу Днепра в районе села Вышгород Киевской области Украинской ССР, что способствовало успешной переправе основных сил.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 декабря 1943 года за «умелое командование дивизионной артиллерией, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» подполковник Алексей Панков был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 1873.

В конце войны был назначен командиром 35-й миномётной бригады 31-й артиллерийской дивизии прорыва РГК, участвовал в штурме Берлина.

В 1946 году Панков был уволен в запас. Проживал сначала в Воронеже, затем в Алма-Ате. Скончался 19 июня 1993 года, похоронен на Центральном кладбище Алма-Аты.

Был также награждён четырьмя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени и рядом медалей.

В честь Панкова установлен бюст и стела в Каменке.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Герои и подвиги. Кн. 3. Саратов, 1976.
• Хлюпин В. И. Сыны России. — М., 1985.

Отрывок, характеризующий Панков, Алексей Иванович (Герой Советского Союза)

– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.