Паризо, Жак

Жак Паризо фр. Jacques Parizeau<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Премьер-министр провинции Квебек
26 сентября 1994 года — 29 января 1996 года
Предшественник:	Даниель Джонсон
Преемник:	Люсьен Бушар
Рождение:	9 августа 1930(1930-08-09)
Смерть:	1 июня 2015(2015-06-01) (84 года)
Профессия:	политик

Жак Паризо́ (фр. Jacques Parizeau; 9 августа 1930 — 1 июня 2015) — квебекский политик и экономист, премьер-министр Квебека в 1994—1996 годах, бывший лидер Квебекской партии.

Биография

Изучал экономику. Получил степень доктора в Лондонской экономической школе. Сторонник кейнсианства. В 1960-е годах был ведущим и наиболее известным экономистом Квебека, экономическим советником правительства Квебека, оказал значительное влияние на политику «Тихой революции». Был сторонником национализации энергетики и асбестовых шахт и автором концепции провинциальной пенсионной программы.

Несмотря на свой первый брак на Алисии Познанской — еврейской эмигрантке из Польши — Паризо был активным националистом, выступавшим не только против вмешательства в квебекскую политику англоканадцев, но и за антииммиграционную политику.

В 1969 году вступил в Квебекскую партию. После победы Квебекской партии на провинциальных выборах 1976 года вошёл в состав правительства Рене Левека в качестве министра финансов. Сыграл активную роль в проигранном националистами референдуме о независимости Квебека, а в 1980 году активно способствовал внедрению «Карты французского языка в Квебеке», ограничивавшей распространение английского языка. В 1984 году вступил в конфликт с Рене Левеком и покинул правительство и на какое-то время вышел из политики.

Вернулся в партию в 1987 году после поражения на выборах лидера партии Пьера-Марка Джонсона и в следующем году стал новым лидером партии. Стал проводить политику радикального сецессионизма. На парламентских выборах 1989 года партия Паризо выступила слабо, завоевав всего 29 мандатов из 125. На следующих же выборах партия получила уже 77 мандатов. Одним из пунктов программы партии было получение Квебеком политической независимости в течение нескольких лет, в связи с чем была начата подготовка нового референдума. Партнёром Паризо на федеральном уровне был лидер Квебекского блока Люсьен Бушар. Весьма осторожная и консервативная политика Бушара привела к тому, что роль Паризо в подготовке референдума стала ключевой, и именно он стал лицом радикального квебекского национализма.

Референдум 1995 года сепаратисты проиграли, однако по сравнению с предыдущим — лишь небольшим числом голосов. На конференции, последовавшей за референдумом, Паризо заявил, что тот был проигран из-за «денег и голосов этнических меньшинств» (Par l’argent puis des votes ethniques), тем самым критикуя незаконные расходы сторонников федерализма и массовое отвержение суверенитета Квебека этнокультурными сообществами. Его неполиткорректное высказывание вызвало крайнее возмущение, в том числе и в Квебеке. На следующий же день Паризо объявил, что уходит из политики. На посту премьер-министра и лидера партии его сменил Люсьен Бушар. Паризо, формально оставаясь вне политики, критиковал своего преемника за отступление от принципа независимости Квебека.

После отставки Паризо занялся производством вина, приобрёл винные фермы во Франции и в Квебеке, в предместьях Монреаля. Он регулярно выступал в лекциями, особенно ценились его выступления для молодежи в учебных заведениях Квебека. В 2000 году он становится командором ордена Почетного легиона Франции.

На выборах 2007 года Жак Паризо поддержал Квебекскую партию, возглавляемую тогда Андре Буаклером, который потерпел поражение.

Во время избирательной кампании 2012 года, Жак Паризо поддержал новую и пока небольшую партию Национальный выбор (Option Nationale), также выступающую за независимость Квебека.

Высказывания Жака Паризо

«Суверенитет, как мы его понимаем, — это противоположность уходу в себя». (1994 г.)

«Суверенитет Квебека является продолжением этого желания открытости, желания в участии в сообществе наций, в обмене идеями, культурами и товарами». (1994 г.)

«Ибо если мы скажем себе „нет“, мы снова будем обречены на стратегию выживания, на оборонительное отступление в попытке защитить наши язык и культуру подручными средствами — теми, что имеются у провинции, у непризнанного народа, обреченного быть все более и более в меньшинстве, со всеми рисками, которые несет статус меньшинства». (1995 г.)

«Я по-прежнему убежден, что единственный важный критерий в отношении позиции на голосовании о суверенитете — это язык. Ни раса, ни цвет кожи, а именно язык. Я знаю много сторонников суверенитета среди выходцев из Гаити и ни одного среди ямайцев». (1997 г.)

Ссылки

• [www.assnat.qc.ca/fr/deputes/parizeau-jacques-4781/biographie.html Jacques Parizeau] (фр.). Assemblée nationale du Québec. Проверено 24 августа 2012. [www.webcitation.org/6BiZLW5Wr Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].
• [michelbrule.com/blog_parizeau/ Блог Жака Паризо] (фр.). Проверено 24 августа 2012. [www.webcitation.org/6BiZMMP8S Архивировано из первоисточника 27 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Паризо, Жак

– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.